Филипп Ванденбер - Восьмой грех

– Я хочу предложить вам сделку, - тихо произнес человек с обезображенным лицом.

– Сделку? - Гонзага удивленно поднял брови. - Нет, спасибо, я не…

– Если вы хотите, - перебил его незнакомец, - спасти 11ерковь от хаоса, вам необходимо выслушать меня, господин кардинал.

– Я не знаю, чего вы от меня хотите и почему так странно обращаетесь ко мне: «господин кардинал». Оставьте меня в покое, пожалуйста!

Но краснолицый лишь покачал головой, будто не понимал, о чем ему говорят. Он взмахнул чем-то, что Гонзага чуть раньше принял за кусок синтетической пленки.

– Давайте не будем обманывать друг друга, господин кардинал. Фланелевый костюм от Черутти не может скрыть

«Посадка» (англ.).

личность государственного секретаря. - Он нахально оскалился.

За доли секунды Гонзага попытался провести параллели между событиями прошлой ночи и человеком в соседнем кресле. Но попытка не удалась.

– Кто вы такой и чего вы хотите? - обреченно спросил кардинал.

– Мое имя здесь ни при чем. Я всего лишь хочу предложить вам сделку.

– Ну хорошо. Я слушаю.

– Вот крошечный кусочек плащаницы Господа нашего. Через тело Гонзаги будто пропустили ток. Теперь он увидел, что в целлофановом пакете, который держал незнакомец, находится крошечный, не больше почтовой марки, кусочек материи, запаянный между двух пленок. Охряный цвет и переплетение нитей были такими же, как и у Туринской плащаницы, которую кардинал отвез в замок Лаенфельс.

Учитывая ситуацию, Гонзага с трудом сдерживал эмоции.

– Предположим, это действительно образец ткани со святой плащаницы Господа, - волнуясь, произнес он. - Но тогда возникает вопрос: для чего она мне?

– А это, кардинал Гонзага, на ваше усмотрение. Вы можете положить ее в тайный архив Ватикана, в сейф «Альфа», а можете просто уничтожить, что было бы, наверное, лучше всего.

Гонзага почувствовал, как его охватывает беспокойство. Человеку с обожженным лицом была хорошо известна не только его наружность, - вероятно, он знал что-то об акции «Апокалипсис 20:7». Иначе как могла состояться эта встреча в самолете?

Но больше всего кардинала поразило то, что незнакомец был прекрасно осведомлен о тайных архивах Ватикана. Откуда ему известно, что архивы содержатся в сейфах, которые названы литерами греческого алфавита? Откуда у него информация о том, что в сейфе под литерой «Альфа» хранятся величайшие секреты христианской церкви - документы, когорых официально не существовало, как, например, и результатов вскрытия Иоанна Павла I, которого нашли мертвым и своей постели через тридцать три дня после избрания на папский престол? Или подделанный в средние века документ Constitutum Constantiniпо которому Церковь стала богатейшим землевладельцем Западной Европы?

– Нужно еще провести исследование на подлинность объекта, - заметил кардинал. - Это, вероятно, вас удивит, но в Туринской плащанице не хватало нескольких небольших кусочков ткани, которые потом восполнили искусные монашки.

– Господин кардинал, вы не открыли мне ничего нового. Этот кусочек тем и отличается от всех предыдущих, что на нем есть следы крови. И будет излишним объяснять вам, что это значит.

Словно завороженный, Гонзага неотрывно смотрел на трапециевидный кусочек материи. На нем.отчетливо выделялось желто-коричневое пятно. Да, он хорошо помнил, как восстанавливали недостающую часть плащаницы, имевшую трапециевидную форму. «Бог мой, как этот увечный завладел такой реликвией?»

Кардинал не осмелился задать свой вопрос незнакомцу. Он был уверен, что тот соврет или вовсе не ответит. Растерявшись, Гонзага искал связь между всеми событиями последних дней и появлением незнакомца. Но, загнанный в тупик, кардинал никак не мог найти этому хоть какое-то объяснение. К тому же он был слишком взволнован, чтобы делать логические выводы из запутанных событий.

– Но вы так и не спросили о цене, - сказал незнакомец, вернув Гонзагу к действительности.

Подложный дарственный акт Константина Великого римскому Папе Сильвестру был сфабрикован в папской курии во второй половине VIII в. и закреплял передачу Константином I верховной власти над Западной Римской империей главе римской церкви.

Тот бросил на него вопросительный взгляд.

– Ну да, - продолжил мужчина, - у этой своеобразной реликвии, конечно же, нет рыночной цены, как и у картин Тициана или Караваджо. Но о цене вышеназванного предмета мы уж с вами договоримся. Как вы думаете?

Гонзага не имел ни малейшего понятия, сколько стоят картины Тициана или Караваджо. Он не мог об этом думать. Как можно сравнивать каплю крови Господа с картинами, написанными людьми?