К. Сэнсом - Седьмая чаша

— Я пойду за ним, — сказал Харснет.

Я не мог не восхититься той отвагой, с которой коронер кинулся в камышовые заросли следом за Бараком, разбрызгивая грязь, налипавшую на его дорогой плащ. Я хоть и не вприпрыжку, но последовал за ним, ежась от холодной воды, мгновенно заполнившей башмаки.

Впереди Барак выбрался на сухой пригорок, и его темный силуэт вырисовывался на фоне неба. Он огляделся и громко выругался:

— Проклятье!

Вскоре к нему присоединился Харснет, а затем и я. Барак смотрел на раскинувшиеся вокруг болота. В отдалении виднелись домики коттеров, а между ними и тем местом, где находились мы, колыхалось зеленое море камыша.

— Я думал, что, если поднимусь сюда, он непременно побежит, и я увижу, куда именно, — проговорил Барак. — А он взял и исчез.

— Но куда? — Харснет озирал огромное пустое пространство. — Не прошло и нескольких минут. Мы бы увидели его бегущим.

— Возможно, он залег где-нибудь в этих зарослях, — предположил я. — Они могут служить отличным укрытием.

— Тогда подождем, — лаконично сказал Харснет. — Никто не сможет долго отлеживаться в этих болотных дебрях: вода ледяная.

— Взгляните на это.

Барак указывал себе под ноги на грубый соломенный тюфяк. Джек положил на него ладонь.

— До сих пор теплый. Вот здесь он и лежал, наблюдая за нами.

Харснет нахмурился.

— Значит, он знал, что мы должны сюда прийти. Но откуда?

Он снова обвел взглядом окрестности, высматривая хоть какое-то движение. Но тщетно. Я поежился. Неужели здесь, в грязи и холодной воде, наблюдая за нами, действительно лежал убийца?

Харснет набрал полную грудь воздуха.

— Я не сойду с этого места до заката. Рано или поздно ему придется обнаружить себя. — Он посмотрел на Барака. — Хорошо, что вы захватили шпагу.

Джек поднял глаза к потемневшему небу.

— По-моему, собирается дождь.

— Это еще лучше. Тем скорее он вылезет.

Мы стояли, наблюдая за раскинувшимися вокруг болотами. Иногда, хлопая крыльями по воде, в небо взлетала какая-нибудь водоплавающая птица, но больше нигде ничто не пошевелилось, даже когда на нас обрушились тяжелые потоки ливня. Мне было неудобно стоять, заболела спина, но насколько хуже, наверное, было тому, кто лежал где-то там, в камышах!

Харснет искоса посмотрел на меня, вероятно подумав, что в драке от меня будет мало проку.

— Вы бы отправлялись восвояси, — сказал он. — Мы с Бараком и сами справимся.

Мой помощник сидел на тюфяке, а коронер стоял, как скала.

— Может быть, вы захотите, чтобы я привел еще людей и мы прочесали бы болота?

— Нет, он может находиться где угодно. Поиск, возможно, займет много часов. Будем ждать, пока он не обнаружит себя. Вот если Барак смог бы остаться здесь…

— Конечно, он останется.

Я оставил их подкарауливать убийцу, а сам вернулся к дороге. Парочка случайных прохожих изумленно смотрели, как я вылезаю из камышей в перепачканной грязью мантии и башмаках. Я оглянулся на невысокий холм, где на фоне неба стоял Харснет, как выжидающий ангел мщения.

Уже через час я вошел в ворота Бедлама и приблизился к длинному зданию больницы. Изнутри раздавались чьи-то крики, но слов было не разобрать. Входить внутрь не хотелось. Убийца-чудовище и сумасшедший мальчик… За одну ночь я словно перешел из нормального мира в какую-то незнакомую, чужую, пугающую страну. Я вспомнил дружескую теплоту, царившую во время ужина у Дороти и Роджера. Роджера нет, а Дороти, высушенная горем, превратилась в тень самой себя. Ее состояние не давало мне покоя. Я подумал о Бараке и Харснете, оставшихся караулить на Ламбетских болотах, и вознес молитву о том, чтобы им удалось схватить злодея. Контраст между жестокостью второго убийства и пустотой топи, в которой прятался душегуб, был пугающим, если только убийца скрывался там, а тюфяк не остался от какого-нибудь бродяги, решившего разбить на сухом взгорке временный лагерь. Впрочем, это казалось невероятным.

Поднявшись на крыльцо дома скорби, я задержал дыхание и постучал. Дверь открыл сам смотритель Шоумс. Вероятно, он увидел меня еще из окна. На его грубо выточенном лице застыло мрачное выражение. Крики теперь звучали громче.

— Отпустите меня! Отпустите меня, вы, грубияны!

До моего слуха донесся звон цепей.

— А, это вы, — проговорил Шоумс. — Я получил из суда присяжных извещение о слушаниях по делу моего подопечного, Адама Кайта. Они состоятся на следующей неделе, четвертого числа.