Александр Бушков - Аргонавт

Бестужев уже знал, что все кончено. Кавальканти оказался прав – шлюпок решительно недоставало. Их попросту больше не осталось – хотя множество пассажиров первого класса стояли на палубе, а те, из третьего, так и остались внизу, в своих помещениях. Бестужев услышал об этом краем уха…

Палубу под ногами явственно перекосило – нос погружался все глубже, корма задиралась вверх. Только что объявившиеся на шлюпочной палубе механики доложили капитану, что котельную вот-вот затопит. После чего группа пассажиров направилась в курительный салон, громко заявляя, что намерена провести оставшееся время с некоторой пользой – за карточным столом. Кто-то позвал и Бестужева, но он отказался.

Луизу он давным-давно посадил в одну из шлюпок – точнее говоря, форменным образом запихнул. За нее, по крайней мере, беспокоиться не приходилось. Он даже вернулся и выпустил Лоренса, кратко обрисовав тому положение дел.

Самому ему теперь некуда было спешить, а сделать все равно ничего нельзя. Он ощущал под рубашкой жесткий гуттаперчевый пояс с чертежами и брильянтами – но кому это теперь было нужно? Ротмистр Бестужев с присущей ему хваткой выполнил задание, ну, по крайней мере, наполовину – однако вмешались силы, которым никакие человеческие усилия противостоять не могли…

Забавно, страха не было. Он слишком часто сталкивался со смертью, чтобы пугаться. Одна тоскливая безнадежность и мысли о том, что это неправильно , что так не должно быть, что он ничем не заслужил такого оборота дел – но, должно быть, Господу все-таки виднее… На полях Маньчжурии уцелел, в смертельно опасных танцах с террористами выжил, и вот теперь оказался в ситуации, когда от собственных усилий ничегошеньки не зависит. Злая ирония судьбы, весьма…

Как он ни размышлял, оставался только один выход – прыгать в ледяную воду и попытаться доплыть до одной из невидимых во мраке шлюпок. Но вот на это как раз у Бестужева и не хватало решимости, плавал он скверно, на спасательный жилет надежды как-то не было, слишком несерьезной представлялась эта штука, а шлюпки, как явствовало из слов капитана, удаляются все дальше от тонущего гиганта, движимые собственным интересом – говорят, когда судно тонет, возникает огромная воронка, в которую может затянуть и шлюпки, и пловцов…

Он опустился на скамью, достал браунинг, покачал на ладони. Если ему и было страшно, то только от мысли, как это будет происходить – черная ледяная вода захлестывает, смыкается над головой, заливает рот… Может…

И тут же решительно убрал пистолет в карман. Господь против самоубийства, и человек верующий, пусть и нерадивый, обязан это помнить…

Поднялся и бездумно, неторопливо зашагал вдоль перил – под звуки веселой мелодии, так и звучавшей на палубе тонущего корабля. Миновал обнявшуюся пожилую пару – те самые мистер и миссис Страус, которых он видел в Шербуре. На его глазах Страусу предложили сесть в шлюпку следом за женой, но тот, гордо выпрямившись, ответил, что он, хотя и старик, но все же мужчина, а шлюпки предназначены для женщин с детьми. После чего его супруга, несмотря на все уговоры, покинула шлюпку и осталась с ним…

Происходящее казалось похожим на сон. Он отчетливо понимал, в каком положении находится и каков будет скорый конец, но никак не желал с этим смириться. Посмотрел сверху на корму, переполненную людьми: ага, пассажирам третьего класса наконец-то разрешили выйти наверх, и они хлынули немаленькой толпой – на корму к тому же помаленьку отступали люди со шлюпочной палубы, теснимые надвигавшейся шумящей водой.

Как ни удивительно, ни особой суеты, ни паники. Многие стоят на коленях, молятся, а меж ними ходят два священника странного, на взгляд Бестужева, облика – католический и протестантский, судя по всему, дают то, что пышно именуется последним пастырским увещеванием. Отправиться, что ли, туда? Священники, с точки зрения православной церкви, насквозь неправильные, но какое это сейчас имеет значение?

Нет. Он остановился. Пробормотал упрямо:

– Господи, может, это и гордыня, но рассуди уж ты сам… Твоя воля…

Гул воды превратился в рев, под ногами явственно послышались глухие взрывы – котлы, вяло догадался Бестужев. Корабль словно провалился, задирая корму, Бестужев оказался в ледяной воде, обжигавшей, как кипяток. Со страшной силой его потащило под воду и прижало к какой-то решетке. Сжав губы, стараясь не выпустить ни глотка воздуха, он подумал, что это, должно быть, вентиляционная решетка перед первой трубой, которую он не раз видел, гуляя по палубе.