Этот офицер в балканскую кампанию командовал 13-м Нарвским гусарским полком и за проявленное мужество был награжден золотым оружием и «георгием» третьей степени. Фамилия того полковника была Пушкин, а звали его Александром Александровичем.
Немного отвлекаясь от нашего повествования, должен сказать, что среди потомков Александра Сергеевича вообще было много храбрых воинов. Правнук поэта Григорий Григорьевич Пушкин был награжден в Великую Отечественную войну орденами Отечественной войны, Красной Звезды и многими медалями. Отличились в войне с гитлеровцами и праправнуки поэта: капитан английского уланского полка Джордж Майкл Александр Вернер и участник движения Сопротивления во Франции Георгий Михайлович Воронцов-Вельяминов.
Отец мне говорил, что Александр Александрович Пушкин унаследовал от поэта его необыкновенные серые глаза, вьющиеся волосы и длинные тонкие пальцы рук. Не знаю. Мне привелось увидеть впервые Александра Александровича уж в весьма преклонном возрасте, когда он в звании генерал-лейтенанта вышел в отставку и то ли заведовал Московским коммерческим училищем, то ли председательствовал в Опекунском совете. Я, в то время гимназист-первоклассник, во все глаза смотрел на хозяина дома — сына великого Пушкина!
Однако словоохотливый старик ничем не напоминал своего знаменитого отца, каким тот представлялся мне по портретам и скульптурам. Возможно, мне не хватало воображения, а может быть, Пушкин в камне и на полотне совсем не был похож на того Пушкина, который много лет назад сажал к себе на колени сына Сашку, мальчика, который теперь стал стариком.
Петр Никифорович Белов не только познакомился в Болгарии с командиром 13-го Нарвского гусарского полка (несчастливый номер полка очень смущал Александра Александровича: он считал, что наверняка будет убит в бою, и всё же лез под пули), но, несмотря на разницу в чинах, сошелся с ним, а к концу жизни даже сдружился.
Насколько я теперь понимаю, полковник Пушкин отнесся к поискам отца с некоторой долей юмора. Перстень-талисман не представлялся ему такой уж важной вещью, из-за которой стоит лишать себя покоя. Впрочем, его, кажется, заинтересовал рассказ отца о встрече с дочерью Дантеса («У такой канальи и такая дочь! Обязательно напишу кузине. Говорите, хорошенькая? Гончаровы подарили России немало красавиц»).
Петр Никифорович заговорил об обществе «Зеленая лампа», о печати, которой поэт запечатал свое письмо Мансурову, и спросил:
— Вам приходилось что-либо слышать о гемме-печати с изображением лампы?
— Как же, слышал, — подтвердил Пушкин-младший и этими словами превратил отца в самого счастливого человека в Болгарии.
Полковник сказал, что действительно, по семейным преданиям, у Александра Сергеевича имелся перстень-печатка с изображением лампы.
— А где он теперь?
— Представления не имею.
— Но, видимо, можно попытаться его разыскать?
— Можно, — усмехнулся Александр Александрович. — Невозможного не существует. Но нужно ли? Перстень с изображением лампы был потерян отцом очень давно, в Кишиневе или Гурзуфе, а может, ещё где. Ежели не ошибаюсь, стихотворение «Талисман» он написал в году двадцать пятом или двадцать шестом…
— В двадцать седьмом, — поправил отец.
— Тем более. К тому времени перстня с лампой у него давно уже не было.
— Таким образом, вы хотите сказать, что он никак не мог быть перстнем-талисманом? — упавшим голосом спросил отец, превращаясь из самого счастливого в самого несчастного.
— Увы.
— Вы уверены в этом, Александр Александрович?
— Как сие ни прискорбно, никакого сомнения на этот счет у меня не имеется. — Заметив, что отец обратил внимание на его перстень с бирюзой, Александр Александрович оттопырил мизинец правой руки и сказал: — Эту бирюзу отец подарил матери после дуэли с Дантесом. И точно такую же — Константину Карловичу Данзасу. Только тот, я слышал, потерял её. Мать отдала её мне на счастье.
Бирюза на мизинце Александра Александровича была небесно-голубого цвета, просвечивающая по краям, почти прозрачная. Феризе — камень счастья… Такую бирюзу на востоке называют «исхаки» и очень её ценят.
— Хороша, не правда ли? — спросил Александр Александрович. — Меня научили, что надлежит делать, чтобы навсегда сохранить её цвет, ведь бирюза выцветает. Я её раз в год кладу в горячую мыльную воду.
— Александру Сергеевичу нравилась бирюза? — спросил отец.
— Видимо, ежели он хранил её у себя, — сказал Александр Александрович и, посмотрев на отца, засмеялся. — Перстень-талисман?
Читать дальше