Джон Робертс - Заговор в Древнем Риме

Мне всегда было горько расставаться с Римом. Сердце сжималось от тоски всякий раз, когда приходилось уезжать из него не по собственной воле, и этот раз не был исключением. Провожать меня было некому, поэтому я выехал за ворота, как покидающий город одинокий странник.

Изрядно промерзнув после долгой дороги, я прибыл в лагерь Целера, который расположился возле Пицена. Как ни прекрасны мечты о славе, но, будучи в гражданской жизни квестором, в армии я стал всего лишь казначеем — должность, прямо скажем, не слишком героическая. Однако я с энтузиазмом занялся организацией снабжения. Работы хватало, поскольку армия была собрана наспех.

Удача стала покидать Катилину по мере того, как развивались события в Риме. Поначалу он располагал достаточно большими силами, включавшими людей Манлия и сторонников, последовавших за ним из Рима. На его стороне сражались ветераны, дезертиры, беглые рабы и прочие недовольные, количество которых оказалось довольно внушительным. Потом, когда до них дошла весть о казни заговорщиков в Риме, бойцы армии Катилины стали понемногу разбегаться. Таким образом казнь преступников, хотя и незаконная, послужила на благо Республики.

В конце кампании нам пришлось сражаться с двумя неполными легионами. Битва состоялась в верховьях реки Арно, в районе Пистойи. Отступая в Галлию, Катилина все больше углублялся в горы. Узнав от дезертиров, куда движется Катилина, Целер пошел в обход и расположился со своими легионами у него на пути. В то же время Антоний, силы которого были значительно больше, медленно продвигался на север, в результате чего Катилина оказался в ловушке.

В день решающей схватки я восседал на коне при полных доспехах, в которых чувствовал себя весьма неловко. Рядом со мной находился Целер. Впереди стояли два неполных легиона повстанцев — жалкая сила, дерзнувшая покорить мир, но в ее рядах сражались бывалые солдаты, и мы понимали, что битва будет не из легких. По команде Целера раздался звук трубы, и армии бросились навстречу друг другу.

Несмотря на то что исход боя был предрешен, повстанцы сражались с отчаянной отвагой. Горько было глядеть на римлян и прочих италийцев, которые проявляли невероятный героизм, зная наверняка, что сражение для них проиграно. Кавалерийских отрядов среди них не было. Спешившись, Катилина отправил своего коня в тыл, а сам присоединился к своим воинам — жест истинного полководца.

Летали копья, сверкали мечи, оружие грохотало по щитам и доспехам. Это был долгий, тяжелый и изнурительный бой, ибо наш противник не сдавался. В тот день не было взято в плен ни одного человека и ни один из поверженных врагов не молил о пощаде, хотя я был уверен, что Целер готов был даровать им жизнь. Со стороны можно было подумать, что они заразились безумием и отчаянием Катилины.

Я видел его в самый разгар боя. Наше войско несло тяжелые потери — сражение было жестоким. Мы с Целером заняли позицию неподалеку от центра, от Катилины нас отделяло несколько рядов всадников. Я видел, как он орудовал своим мечом, подавая своим людям пример отваги. По мере того как фланги и передние ряды его войска распадались на части, он стал прокладывать мечом путь вперед. В конце концов Катилина прорвался сквозь нашу линию обороны и стал продвигаться вглубь, очевидно намереваясь вывести из строя нашего командира. Это было достойное пера Гомера действо, принадлежавшее скорее к области легенд, чем к реальному миру.

До того как он погрузился в кровавое месиво, рубя врагов направо и налево, я поймал на себе его взгляд, в котором прочел горький укор, хотя это могло и привидеться в тот миг моему воспаленному взору. И все же думаю, что не ошибся. Потом Катилина рухнул наземь и больше уже не встал.

На какое-то время воцарилось странное затишье, и лишь потом все поняли, что битва окончена. Раздались победные крики солдат, которые начали чествовать Целера как полководца-победителя . Он тотчас прервал их, считая это непозволительным после битвы, в которой полегло множество наших сограждан. Пристыженные солдаты принялись собирать с поля боя трофеи. К нам подошел центурион, несущий голову Катилины и его меч.

Я взял меч, а голову Целер велел отправить в Рим. Он обернулся ко мне как раз тогда, когда я рассматривал это добротное оружие с рукояткой из слоновой кости, украшенной извивающейся по ней спиралью змеей с рубиновыми глазками.

— С этого все началось, — заметил я.

— Что ты имеешь в виду? — осведомился Целер.