Энн Перри - Скелет в шкафу

Она слегка наклонила голову.

— Да и потом: что могло побудить тебя поссориться столь яростно с Октавией? — Араминта как бы засомневалась на секунду. — Хотя мама, должно быть, уверена в том, что между вами вышла ссора. Надеюсь, она не рассказала о своих подозрениях мистеру Монку — это было бы просто ужасно! — Араминта повернулась к Эстер. — Мисс Лэттерли, если вы поможете маме вновь почувствовать себя уверенно в этом мире, мы все будем вам безгранично благодарны. А теперь я должна удалиться. Хочу взглянуть, как там бедняжка Ромола. У нее болит голова, и Киприан уже просто не знает, что делать. — И стройная изящная Араминта вышла, шелестя юбками.

Эстер была удивлена и несколько сбита с толку. Она понимала, что Араминта умышленно пыталась запугать своего мужа и делала это с нескрываемым удовольствием. Эстер снова повернулась к полке, боясь, что Майлз прочтет это в ее глазах.

Он подошел к Эстер и остановился всего в ярде от нее. Она буквально почувствовала это спиной.

— Пусть вас это не заботит, мисс Лэттерли, — несколько хрипловато проговорил он. — Леди Мюидор обладает весьма живым воображением. Как, впрочем, и все леди. Она все путает и часто сама не знает, что говорит. Вам это, полагаю, знакомо?

Из его тона следовало, что и сама Эстер, по всей видимости, тоже не слишком отличается от других женщин.

Она выпрямилась и, обернувшись, поглядела в глаза Майлзу. Он стоял так близко, что она видела тени от его замечательных ресниц. Тем не менее Эстер осталась на месте.

— Нет, мне это незнакомо, мистер Келлард, — сказала она, тщательно подбирая слова. — Я редко говорю то, чего не имею в виду, а если такое подчас и случается, то это свидетельствует лишь о неумении подобрать нужное слово, а вовсе не о путанице в мыслях.

— Конечно, мисс Лэттерли. — Он улыбнулся. — И все же я уверен, что в глубине души вы — истинная женщина…

— Может быть, мне стоит посмотреть миссис Мюидор, раз у нее головные боли? — торопливо сказала она, чтобы не отвечать на его последнюю фразу.

— Вряд ли вы ей поможете, — произнес он, отступая в сторону. — Она хочет, чтобы о ней позаботился кое-кто другой, а вовсе не вы. Но тем не менее попытайтесь, если вам угодно. Это будет весьма забавное зрелище.

Она предпочла не понять его намека.

— Какая разница, кто именно позаботится о человеке, страдающем головной болью!

— Возможно, — согласился он. — Сам я на головные боли никогда не жалуюсь. Во всяком случае, на те, что донимают Ромолу. Это, как бы лучше выразиться, чисто женские головные боли.

Эстер взяла первую попавшуюся книгу и, повернув ее обложкой к себе, так чтобы Майлз не смог прочесть названия, пошла к двери.

— Я прошу прощения, но мне нужно взглянуть, как себя чувствует леди Мюидор.

— Конечно, — пробормотал Майлз. — Хотя сомневаюсь, чтобы ее состояние резко изменилось, пока мы тут с вами говорили.

На следующий день загадочные слова Майлза относительно головных болей Ромолы стали для Эстер немного понятней. Она возвращалась из теплицы, с цветами для леди Беатрис, когда внезапно увидела Ромолу и Киприана. Оба были слишком увлечены разговором, чтобы сразу заметить чье-либо присутствие.

— Я буду так счастлива, если ты это сделаешь. — говорила Ромола, и в голосе ее слышалась мольба и усталость, словно с этой просьбой она уже обращалась к Киприану не раз и не два.

Эстер остановилась и отступила за портьеру. Ромола стояла к ней спиной. Киприан — лицом. Он выглядел неважно: утомленный, обеспокоенный, под глазами — тени: плечи чуть ссутулены, словно в ожидании удара.

— Ты же знаешь, что сейчас это бесполезно, — терпеливо отвечал он. — Ничего хорошего из этого не выйдет.

— О, Киприан! — Ромола повернулась, поза ее выражала растерянность и разочарование. — Но ради меня ты мог хотя бы попробовать! Вся моя жизнь сразу бы стала иной!

— Я уже объяснял тебе… — начал Киприан, затем оборвал фразу. — Я знаю, как ты этого хочешь, — резко сказал он, не в силах больше сдерживать раздражение. — Но если бы я мог убедить его, я бы это сделал.

— Сделал бы? Я иногда задаюсь вопросом: а хочешь ли ты вообще, чтобы я была счастлива?

— Ромола… я…

Далее Эстер сдерживаться не могла. Ее всегда отталкивали люди, которые насильно возлагали ответственность за свое счастье на плечи других. Возможно, причина была в том, что Эстер всегда отвечала за себя сама. Посему, еще не зная обстоятельств дела, она инстинктивно приняла сторону Киприана. Как можно громче отдернув зазвеневшую кольцами портьеру. Эстер изобразила удивление и неловкость при виде беседующих супругов. Виновато улыбаясь, она извинилась и проплыла мимо них с маргаритками в руках. Садовник, правда, называл эти цветы как-то совсем иначе, но для Эстер они всегда были маргаритками.