Дмитрий Леонтьев - Дмитрий Леонтьев Петербуржская баллада

Катерина прошла за оцепление и, приблизившись к домику, позвала:

— Анжела... Дочка, это я...

— Уйди! — раздался изнутри истошный крик. — Уйди отсюда! Уйди! Видеть тебя не могу! Что ты со мной сделала? Ненавижу! Уйди! Уйди!

— Выслушай меня, дочка, умоляю, — сказала она, — девочка моя... Я очень люблю тебя... Я...

— Уйди! — Казалось, в этом истеричном визге не было ничего человеческого, только боль загнанного, смертельно раненного зверька и безумный, панический страх. — Уйди! Я все сожгу! Уведите ее! Ненавижу! Ненавижу! Уйди! Папа! Папочка! Где ты, папочка! Папочка, забери меня отсюда!..

— Умоляю, — рухнула на колени Катерина, — умоляю, девочка, хотя бы выслушай меня... Я очень люблю тебя. Я хотела только...

— Папа! Папочка! Уведите ее! Я сожгу!.. Я... А-а-а!.. Па-а.. Па-па!..

— Она уходит, уходит! — громко заверил начальник лагеря, подходя к Катерине и помогая ей подняться. — Не делай глупостей, Анжела. Твой отец уже едет сюда. Сейчас он заберет тебя, и все будет хорошо. Он приедет и никому не даст тебя в обиду. Только не делай глупостей... Подожди еще минутку, хорошо? Не бойся, он уже едет к тебе, он уже близко...

С помощью врача начальник лагеря довел Катерину до скамейки и усадил ее в тени. Врач достал из чемоданчика шприц и наполнил его какой-то темной жидкостью из ампулы. Закатал левый рукав кофты Катерины и сделал укол.

— Не могу, — прошептала она, — все кончено... Я больше ничего не хочу и не могу... Нет сил. Я должна лечь и заснуть, а когда проснусь, то все это кончится... Все будет по-прежнему... Я не хочу больше ничего... Почему? За что?

— Раньше надо было думать, — буркнул врач, но начальник лагеря подтолкнул его в бок локтем, и медик отошел.

— Все будет хорошо, — устало повторял начальник лагеря, — все будет хорошо...

— Уже никогда ничего не будет хорошо, — безжизненным голосом сказала она. — Все кончено. Все... Ничего не осталось... Зачем я живу? От меня одно зло... Что бы я ни делала, а все равно зло... Наверное, я проклята навек. Но я больше не могу... Так — не могу... Теперь впереди ничего нет...

— Крепитесь... А вот и ваш муж, — указал он на подъезжающую машину, — я должен идти, извините... Подождите меня здесь...

Катерина бессильно смотрела, как Леонид выходит из машины, о чем-то переговаривается с начальником лагеря, направляется к зеленому домику. Она видела, как распахнулась дверь, и взлохмаченная, заплаканная Анжелика бросилась на шею отцу, крепко обхватила его руками и, вздрагивая от рыданий, принялась что-то рассказывать. Как, не обращая ни на кого внимания, они пошли к машине и сели на заднее сиденье. Смотрела, как машина уносит их прочь... Потом встала и бесцельно побрела куда глаза глядят. Ничего не замечая, ни о чем не думая, ничего не желая...

Она сама не помнила, как вернулась домой. Долго сидела у окна и смотрела на спешащих по улице прохожих. На город опустились вечерние сумерки, затем ночь зажгла звезды, затем небо стало молочным, и солнце взошло вновь...

— Все кончено, — сказала она вслух и встала, — я не могу... я не в силах нести больше эту тяжесть, прости, господи, но мне это не по силам... Ты правильно наказываешь меня... Суд, тюрьма — разве это наказание? Это перенести можно... жизнь перенести нельзя... Но я больше не могу, прости. Я знаю, что совершаю грех, но он уже ничего не изменит. Ничего не добавит и ничего не изменит. Для меня нет места на этой земле... Не знаю, какие муки ждут меня там, но не думаю, что они будут страшнее того, что я пережила... От меня все отреклись. Я — прокаженная. Люди ненавидят меня, боятся, что я заражу их... Наверное, они правы. Я — исчадие ада и уже сама не понимаю, что хорошо, а что плохо. Я мразь. Я убийца и мразь. Я заслужила страшную кару, но умоляю: смилуйся надо мной! Уничтожь меня без следа, даруй мне небытие, чтобы не мучилась моя душа воспоминаниями в аду. Чтобы все забыли — и я, и они...

Вновь я совершаю смертный грех, но, может быть, хоть там не будет так страшно, холодно и одиноко. Может быть, произойдет чудо, и там вообще ничего не будет: ни чувств, ни мыслей, ни воспоминаний... Даруй мне это избавление, господи! Не по делам моим, а по милости твоей!.. И прости меня...

Она обошла квартиру, собирая все имеющиеся в доме таблетки и вываливая их на стол. Принесла из кухни стакан воды и принялась вытаскивать таблетки из упаковок, складывая их горкой на краю стола. Оставалось извлечь таблетки всего из двух упаковок, когда в дверь раздался громкий стук. Катерина вздрогнула и заспешила. Трясущимися руками расцарапала фольгу последних упаковок, вытрясла таблетки на стол...