Дмитрий Леонтьев - Дмитрий Леонтьев Петербуржская баллада

— Может, он для себя снимал? — предположил я. — Некоторые психи хранят у себя дома разные «сувениры» с мест преступлений. Уши там или...

— Замолчи ты, ради бога! — взмолился Григорьев, спешно наливая себе еще грамм пятьдесят. — Не видишь, что ли, в каком я состоянии? То Алексеев, то теперь ты... Садисты. Вам хорошо, он на дежурстве, ты непьющий, можете порассуждать о всяком... Да, не исключен и этот вариант. Но зачем ему несколько копий?

— Кто знает, что у него в башке? — пожал я плечами. — Он же псих.

— Вот ты и разберись, — подтолкнул ко мне кассету Григорьев. — Опера дадут тебе шанс с ним пообщаться. Алексеев не уходит с дежурства, ждет, так что поторопись. Кассета — копия, так что можешь над ней не трястись. Но учти: если все же имеет место быть налаженное производство по изготовлению и продаже этой мерзости — надо поторапливаться. Насиловал и убивал он явно один, иначе съемки бы вел другой человек, но тиражирование и продажа... тут возможны варианты. И если это так, то в эту самую минуту его подельник срочно уничтожает улики.

— Не думаю, — вздохнул я. — Такими вещами занимаются психи-одиночки. Сами они на порнодельцов не выходят — боятся огласки, а порнодельцам не выйти на них... Скорее всего, парень напился до невменяемости и попытался толкнуть одну из кассет...

— Денис, кто сегодня с похмелья — я или ты? Ты обратил внимание на запрашиваемую им цену? Вполне рыночная. Не сто рублей, не три тысячи. Пятьсот баксов. К тому же Алексеев сказал, что домашняя обстановка у этого хмыря более чем скромная. Даже видика нет.

— Тем более, — не сдавался я. — Имей место налаженное производство, этот тип купался бы в шампанском, а не продавал свой товар первому встречному.

— Вот и разберись, — потерял терпение Григорьев. — А я... Я тут подожду... Если вдруг помощь какая нужна будет.

— Ага, спасибо, — насупился я. — Справлюсь сам... Машины, разумеется, нет?

— Я даже свою в гараже оставил. Куда мне в таком состоянии за руль? Возьми частника, потом из оперативных расходов...

— Дождешься от вас, — махнул я рукой и, не прощаясь, вышел.

Постоял немного на свежем воздухе, приходя в себя после душного помещения, и направился ловить машину.

Остановившийся частник был точной копией подвозившего меня к отделу водителя: такой же сутулый, мозолистый, ворчливо-заботливый. Разве что машина была еще старее и потрепанней.

— Тяжело? — косясь на меня, поинтересовался он. — О-о, то-то! Во всем надо меру знать. Попробуй принять таблетку но-шпы, таблетку анальгина и две таблетки активированного угля. Надежное средство.

— А мне советовали стопку водки.

— Ерунда, — покровительственно заявил он. — Только усугубишь. Послушай опытного человека. Я раньше, бывало, ух как Новый год отмечал... Чего только наутро не перепробуешь... Да-а, нынче не так. Нынче Новый год и справлять-то неинтересно. Я только пару часиков за столом посидел — и на улицу, халтурить. Дома жена все равно бы все настроение испоганила. Вечно ей денег мало, стол бедный, у соседей все не так... Тьфу!

— У вас брата нет? — не удержался я.

— Есть, — удивился мужик. — Только он нездешний. На Валдае живет... А что?

— Да так... Просто спросил... Для поддержания разговора.

Остаток пути я слушал его воспоминания о том, как «было раньше», и как «стало сейчас». Кажется, хоть этот остался доволен своим попутчиком.

Сумрачного Алексеева я нашел в дежурной части. Он стоял неподалеку от камеры с задержанными и нервно курил сигарету за сигаретой.

— Где тебя черти носят, — набросился он на меня. — Три часа назад Григорьеву всю информацию отдал.

— Приехал, как только позвонили, — пожал я плечами. — А ты что, все это время меня здесь ждешь?

— Делать мне больше нечего, — огрызнулся он и, понизив голос, сообщил: — Гниду эту стерегу. Послал Дед Мороз подарочек на Новый год! Не углядишь: то ли сам умудрится повеситься, то ли его наши ребята... по «несчастному случаю» оформят. Не нравятся что-то мне их морды хитрые да перешептывания по углам... Хотя понять можно — у многих дети малые, а такое даже припомнить не могу. Казалось бы, все видел... Ан нет, не все. Такого еще не наблюдал. Положа руку на сердце, будь моя воля... Ты кассету видел?

— Не успел еще.

— Тогда пока и не смотри, — прищурился он на меня. — В твоем состоянии это противопоказано. Что, «добрый» Григорьев прямо из-за стола выдернул?

— Нет... Почти.

— Странно. Я думал, ты непьющий. Впрочем, дело твое. Мне так и вовсе не удалось бокал с «бургундским» поднять. А еще говорят, что как Новый год встретишь, так его и... Представляю, что меня ждет в наступающем году, если такое начало положено... Слушай, тут такое дело... Скорее всего, зря мы тебя выдернули. Молчит этот урод. Я-то думал, что к твоему приезду расколем, но... Крепкий орешек попался. В его положении немудрено в молчанку играть. Тут уж ни «чистосердечное», ни «помощь следствию» роли не сыграют... Чую: еще не один денек повозиться придется.