Луи Жаколио - Затерянные в океане

Как опытный сыщик, Гроляр понял, что без постороннего содействия ему трудно будет проникнуть в некоторые тайны фирмы Прево-Лемер, и написал Эдмону Бартесу, спешно призывая его в Париж. На другой же день Уильям Бредли со своим камердинером Джоном Лайтом остановились в Гранд-Отеле. Джон Лайт был не кто иной, как Люпен. Что же касается Порника, Данео и Пюжоля, то их Гроляр поместил в скромной гостинице на левом берегу Сены.

– Ну, а какое нам будет предписание? – спросил Порник.

– Не напиваться пьяными, это прежде всего, так как с минуты на минуту ваше содействие может мне понадобиться, – сказал Гроляр, – понадобиться в деле, имеющем громадное значение для господина Бартеса!

– Да, раз нужно держаться наготове, чтобы услужить господину Бартесу, – сказал матрос, – то если даже вся вода в Сене обратится в вино, мы и тогда не хлебнем из нее ни одного глотка!

– Да нет же, мое запрещение так далеко не заходит: вы можете за обедом выпивать по бутылочке вина и затем кофе…

– Сдобренного рюмочкой кирша, с вашего разрешения?..

– Да, и это можно, только никак не больше одной рюмки на каждого»

– По одной капле! Ну, все равно, можете быть спокойны на наш счет!

Однажды вечером Гроляр, Гастон де Ла Жонкьер, Ланжале и Эдмон Бартес собрались все вместе в Гранд-Отеле для совещания. Первый из них сообщил полученные им сведения и добавил:

– Как видите, господин Бартес, время работало на нас, мы уже наполовину отомщены, немного терпения – и все Прево-Лемеры запросят пощады!

– Не забудьте, что и вам лично придется еще бороться с одним Прево-Лемером, который вас не пощадит, если узнает ваш образ действий, – заметил Гастон.

– Какой Прево-Лемер?

– Ваш бывший начальник в Нумеа, теперь он – обер-прокурор в Париже и, следовательно, надлежащим образом вооружен для борьбы.

– Пфэ! – пренебрежительно воскликнул Гроляр. – Все эти прокуроры, судебные председатели и tutti quanti, что они могут сделать без нас? Говорить грозные или блестящие речи, произносить приговоры, чваниться и считать себя достойнейшими смертными на земле – это они, конечно, смогут; но когда надо расследовать дело, арестовать или выследить преступника, тогда очередь за нами: мы узнаем все и подготавливаем для них дело. Я даже уверен, что, помня мои заслуги, обер-прокурор призовет меня к себе на помощь, и тогда» тогда враг будет в наших руках!

Эти слова побудили Эдмона нарушить свое молчание относительно письма, полученного им в Рошфоре через посредство сторожа; письма, воспроизведенного in extenso в первой части этого романа и подписанного: «Бывший служащий Французского государственного банка X. Y. Z. 306». Эдмон передал главнейшие места этого письма с удивительной точностью.

– Но если бы я знал раньше об этом, то спас бы вас, я непременно спас бы вас! – воскликнул сыщик. – И вы говорите, что анонс в «Petit Journal» укажет нам автора этого письма?!

– Да, – сказал Бартес, – если только он жив теперь. А на случай смерти он предупреждает, что его показание, подписанное четырьмя свидетелями, будет лежать у нотариуса. В этом показании будет означено имя кассира Французского государственного банка, который принял от Альбера Прево-Лемера банковские билеты и записал их номера и серии.

– Так не будем же терять времени; будем ковать железо, пока горячо! – И, не долго думая, друзья тут же отправили объявление в «Petit Journal»:

Желают говорить с X . Y . Z . 306 – спросить Уильяма Бредли в Гранд-Отеле. Париж. Очень срочно!

На другой день пожилой господин, лет около шестидесяти, явился в Гранд-Отель и спросил Уильяма Бредли. Его тотчас же провели к нему, где его очень любезно встретил Гроляр, принявший вид и физиономию настоящего янки.

С первого же взгляда старый сыщик увидел, что этот человек всю свою жизнь прожил прилично и честно.

– Ваше имя? – спросил Гроляр.

– Симон Прессак, бывший служащий Французского государственного банка.

– А я – Уильям Бредли, гражданин города Салем в Массачусетсе.

– Вы, конечно, пригласили меня от имени господина Бартеса?

– Да. Он – мой ближайший друг и поручил мне заботиться об его интересах, а главное, восстановить его честное имя!

– Да, это восстановление должно произойти непременно; я убежден, что этот несчастный человек сделался жертвой страшной махинации… и как должен страдать там, на каторге, вместе с отъявленными негодяями!

– К счастью, нескольким его верным друзьям и мне в том числе удалось помочь ему бежать с каторги; сейчас он на свободе и живет в Америке, а я приехал во Францию с полномочиями и требованием о пересмотре этого возмутительного процесса.