Эдвард Марстон - Ученик дьявола

Поняв, что на сегодня расспросы закончены, Дэйви с облегчением стал раздеваться. Мужчины тоже приготовились ко сну. Николас чувствовал, что ученик лжет. Единственный способ узнать истину — завоевать доверие мальчика, убедить его, что он среди друзей. Поведение Джерома Страттона красноречиво говорило о непростых отношениях с сыном и еще раз убеждало, что Дэйви вступил в труппу не по своей воле. Однако теперь мальчик был членом «Уэстфилдских комедиантов» на законных основаниях, и нужно следить, чтобы он не сбежал. Николас решил впредь быть более бдительным.

— Спокойной ночи, Дэйви, — проговорил он.

Ответа не последовало.

— Он уже спит без задних ног, — решил Илайес. — Устал как собака. Судя по его виду, пришлось мальчонке несладко.

Илайес затушил свечи и забрался в постель. Николас долго слушал, как валлиец ерзает, устраиваясь поудобнее. Наконец он угомонился. Николас почти задремал, как вдруг услышал шепот Оуэна:

— Ник, ты спишь?

— Еще нет.

— Думаешь, мы когда-нибудь узнаем, почему он сбежал?

— Мистер Страттон уж точно об этом не расскажет.

— Я бы у него не стал спрашивать, даже какой сегодня день недели, — пробормотал Илайес, снова заворочавшись под одеялом. — Он бы наверняка содрал с меня плату за ответ. Купцы все одним миром мазаны. Вруны и обманщики.

— Оуэн, тише.

— О Страттоне можно говорить все что угодно, Дэйви не обидится. Ты видел эту парочку своими глазами. Любовью там и не пахнет. Кроме того, — он подавил зевок, — парнишка спит мертвым сном.

— Так и не буди его, — прошипел Николас.

Через некоторое время Илайес снова заговорил:

— Этот сэр Майкл — сущий безумец. Стрелять ночью из пушки по озеру, чтобы разбить лед? Я едва не расхохотался. А зачем ему столько оружия?

— Ему интересно.

— Оружие — оно для того, чтобы стрелять, а таких добродушных малых, как он, я в жизни не видел.

— Он наш заказчик, поэтому мы должны принимать его таким, какой он есть. Своим приглашением Гринлифы спасают «Уэстфилдских комедиантов», не забывай. Может, он и чудак, но мы не должны обращать на это внимания. — Николас помолчал. — А вот кто вызывает у меня беспокойство, так это управляющий.

— Почему?

— Начнем с того, что он не хочет, чтобы мы сюда приезжали.

— Ой, знаешь, Ник, мне тоже так показалось.

— Если бы решал он — ночевать нам на постоялом дворе. Мне кажется, Ромболлу Тейларду претит сама мысль о том, что «Уэстфилдские комедианты» будут выступать в Главном зале.

— Он что, думает — мы собираемся спереть столовое серебро и надругаться над горничными?

— Не знаю, но в его поведении меня смущает не только это.

— И что же еще?

— А хотя бы то, что он постоянно мозолил нам глаза! В таком огромном доме у него должно быть целое море обязанностей. Он следит за прислугой, помогает сэру Майклу, отвечает за то, чтобы на кухнях всегда была провизия, ведет счета и прочая, и прочая, и прочая. Однако стоило нам переступить порог — он от нас на шаг не отходил. Почему Тейлард не перепоручил нас кому-нибудь? Зачем браться за дело, которое должны выполнять другие? Смекаешь, к чему я клоню?

— Как-то не очень, — зевнул Илайес.

— Да очень просто! Он за нами следит.

Илайес снова громко зевнул, и Николас понял, что разговор окончен. Пожелав друг другу спокойной ночи, друзья поуютнее закутались в одеяла. Илайес уснул первым, ознаменовав это событие тихим похрапыванием. Некоторое время Николас лежал, размышляя о том, как неожиданно исчез в лесу Дэйви Страттон и где он пропадал все это время. Постепенно веки его отяжелели, и Брейсвелл, не в силах более сопротивляться навалившейся усталости, задремал.

Он не знал, сколько проспал, но, когда его разбудил скрип, было еще темно. Сначала суфлер подумал, что это Илайес бродит в поисках ночного горшка, однако валлиец по-прежнему мирно похрапывал на своей кровати. Николас сел и всмотрелся в темноту:

— Дэйви, это ты?

Поскрипывание тут же прекратилось, однако ответа не последовало. Почуяв неладное, Николас тихо встал с постели и, шаря руками в темноте, добрался до маленькой кроватки. Дэйви там не оказалось, однако суфлер был уверен, что мальчик по-прежнему в комнате. Николас медленно двинулся к двери. Дейви, который, затаив дыхание, стоял, прижавшись к дверному косяку, издал пронзительный вопль, ощутив, как сильные пальцы сомкнулись на его запястье. Николас замер в изумлении.

— Да ты одет, — проговорил он.

— Я хотел… хотел пройтись, — промямлил Дэйви.