Вадим Кожевников - Щит и меч. Книга вторая

Доложив ротмистру Герду, что он заехал в штаб только для того, чтобы взять личные вещи, необходимые на время путешествия с агенткой, Вайс услыхал от него, что Гвоздь, выполнив задание благополучно вернулся, и проверкой установлено, что он действовал безукоризненно. И теперь его готовят к новому, более важному заданию.

Вайс азметил осторожно, наугад, что для подобного задания лучше бы подобрать тех, кто знаком с тракторным производством. Одно дело — взрывать эшелоны, мосты, а другое — крупнейшее в мире машиностроительное предприятие. Герд парировал, прекращая разговор:

— Ничего, обучим.

За те два-три часа, которыми располагал Вайс, он едва ли мог добыть какую-либо дополнительную информацию. А ведь необходимо было еще встретиться с Гвоздем. И действовать нужно очень осторожно.

Рассчитывая на то, что сейчас время обеда и в цейхгаузе никого нет, Иоганн решил вызвать туда Гвоздя.Свою машину он поставил рядом с цейхгаузом. Пошел в пустую канцелярию и напечатал на листке бумаги:"Курсанту Гвоздю немедленно явиться в вещевой склад".

Старшина лагеря обедал отдельно, за перегородкой, и обычно приходил в столовую последним. Вайс положил возле его прибора листок с вызовом, взял ключ в проходной и направился в цейхгауз.

Почти вслед за ним вошел Гвоздь, остановился. После уличного света он плохо видел в сумерках помещения.

Вайс позвал его в тесный проход между штабелями обмундирования.

— Здрасьте! — Гвоздь протянул руку.

— Ну? Докладывай! Задание выполнил?

— В точности. Докладывал Гвоздь скупо:

— Ну, полагалось прыгать первым. Ну, подошел к люку. швырнул аккуратно в хвостовой отсек гранату и выбросился. При взрыве самолета ударной волной смяло купол парашюта. Стал падать камнемю Думал, насмерть. Обошлось. Почти у самой земли вздулся парашют — приземлился как на пружинке. Как по плану было намечено, так и получилось. Приземлился в намеченной точке. Ну,ваши чекисты меня и взяли.

— То есть как это «взяли»?

— Ну, в машину, в «газик». Отвезли сначала в столовую, потом заметили,что я ногу свихнул, — в медпункт. Я ведь как ошалелый был, ничего не чувствовал. Застеснялся перед своими до полной потери соображения. Ну, потомчто? Инструктировали.

Начал я в эфир выходить в положенное время, а передавал то, что мне давали. Потом специально ради меня диверсию организовали: взорвали на запасном пути порожняк. Все это я «штабу Вали» доложил как мой личный подвиг. Так вот и работал.

В заключение сообщил: группа накрылась. Получил указание выходить. Ну, перекинулся через линию фронта. Теперь снова здесь наличествую. — Задумался, добавил: — Вам сердечный привет от товарища Барышева. — Оживился: — Три шппалы в петлице. а такой негордый. «Мы, — говорит, — не можем приказывать, чтобы вы обратно к немцам возвращались...» — «То есть как это не можете? — Я даже встревожился: — Значит, я не солдат, да? Личность без прав и без звания?» Объяснил мне. Ну, я понял. Нужно с моей стороны добровольное согласие, вроде я как активный общественник, что ли. Теперь с Барышевым договорился, что в случае чего честь по чести: похоронку семье пришлют как о павшем бойце.

— Почему через тайник не известили о прибытии?

— Не успел. Сидел в кутузке прифронтовой зоны абвергруппы, покуда они со штабом о моей личности сверялись. Как пришло подтверждение, сразу перевели в санчасть: Когда фронт переходил, попал под обстрел, ногу при взрыве снаряда землей зашибло. Из санчасти привезли сюда. А я все маленько хромаю. Капитан Дитрих узнал, очень участливо отнесся. Говорит, надо бы к хирургу обратиться. Но я чего-то сомневаюсь. Зачем к нам в школу двух одноногих зачислили? Потом одного списали: значит не захотел. А второй — уж так его Дитрих опекал — по другой линии оказался неподходящим: припадочный от контузии. Вдруг ни с того ни с сего упал, начало его крючить. Очень капитан Дитрих расстроился.

Вот я теперь и думаю: почему он меня уговаривает здоровьем не брезговать, ногу лечить?

Вайс сказал, что Дитриху нужен инвалид для организации диверсии.

Гвоздь,подумав, объявил:

— Говорят,немцы мастаки резать. И ежели под новокаином, как зубы дерут, — ничего, стерпим ради дела, раз им вот так вот инвалид требуется.

— Да ты что?

— Ничего, — сказал Гвоздь. — Просто прикидываю. — Потер ладонью колено. — Болит ушиб, все равно нога плохо гнется.

— Я не могу тебе такое разрешить.

Гвоздь поднял лицо, посмотрел испытующе:

— А мне товарищ Барышев прямо сказал:"Желаешь добровольно — пожалуйста. А приказывать такое нельзя." Так вот, без вашего приказа. На основе одной личной инициативы. — Добавил насмешливо: — И капитану Дитриху будет очень приятно. Зачем же его обижать, если он за такую любезность меня в особую группу как главного втиснет?