Фредерик Неваль - Тень Александра

— Смена подает надежду! — пошутила она.

Мне хотелось разделить ее веселье, но я не мог. Мой взгляд был прикован к Сароническому заливу, вдоль которого мы ехали, и я терзался до самой Мегары. Там в автобус вошла группа местного фольклорного ансамбля, и мне удалось немного отвлечься, а в конце дня мы приехали в Коринф.

— Господи, какая жара! — вздохнула Амина, выйдя из автобуса, где воздух охлаждался кондиционером.

Мы забрали из багажного отделения автобуса нашу сумку и направились к ближайшей стоянке такси. Коринф вывернул мне душу. Да и как могло быть иначе? Слишком тяжелы были воспоминания.

— Ты в порядке, Морган? — спросила Амина, обеспокоенная моей внезапной бледностью.

Я молча покачал головой, пытаясь изобразить улыбку, и свободной рукой обнял ее за плечи.

Я был счастлив, что она рядом, благодарен ей за то, что она решила поехать со мной. Если бы мне не с кем было поговорить и поделиться своей тревогой, я бы просто не выдержал.

Однако когда мы стояли в очереди на такси, мужество покинуло меня.

— Может, ты хочешь, чтобы мы сначала зашли куда-нибудь перекусить? — спросил я, в душе молясь, чтобы она сказала «да».

Амина искоса бросила на меня взгляд и сжала мою руку.

— Чем скорее мы его увидим, тем скорее ты успокоишься, — мягко сказала она. — Садись, потом я. — И открыла дверцу «мерседеса».

Я сел в машину и протянул водителю визитную карточку клиники, которая находилась на окраине города — в частном владении на приморском бульваре.

— Красивый уголок! — заметил таксист. — У вас там родственник?

«Нет, просто я обожаю посещать приюты для душевнобольных…» — с горечью подумал я.

— Да, — вместо меня ответила Амина, — но мы никогда там не были.

— Знаете, клиника Кристофиаса очень известна. Она находится в необыкновенно красивом месте. Там моя бабушка, и это стоило моему отцу сумасшедших денег! Вы хорошо говорите по-гречески, у вас здесь есть родственники?

Всю дорогу они продолжали добродушно беседовать, я же не принимал участия в разговоре, снедаемый тревогой, которая еще более усилилась, когда машина остановилась на стоянке клиники.

— Ну вот и приехали! Красиво, не правда ли? Я же вам говорил.

Я опустил стекло, достал сигарету и закурил. Страх парализовал меня. Я боялся увидеть брата, боялся, что он меня не узнает, боялся, что не смогу заниматься им, — боялся всего.

— Все будет хорошо, Морган, — подбодрила меня Амина. — Вот увидишь.

Шофер смотрел на нас в зеркальце заднего вила с сочувствием. Здоровый детина и дрожит, словно девица, — должно быть, впечатляющее зрелище.

— Спокойно докурите свою сигарету, мсье, — сказал он, выключая счетчик и тоже закуривая. — Торопиться некуда, вы же знаете. Здесь не Афины. Мы другие, мы умеем жить не торопясь.

Я благодарно улыбнулся ему и окинул взглядом огромный тенистый парк, вдохнув йодистый воздух. Воспользовавшись вечерней прохладой, правда, весьма относительной, медики вывели больных на прогулку. Какая-то женщина, качая головой, разговаривала сама с собой, а подросток с помощью санитарки складывал на траве кубики. Остальные под присмотром санитаров в голубых халатах ходили, широко размахивая руками.

Я отвернулся, не в силах вынести это зрелище. Нет, мой брат не мог походить на них. Только не он, только не Этти…

Амина обняла меня за плечи.

— Хочешь, я пойду узнаю? И скажу тебе, в каком он состоянии.

— Подождите нас здесь, — попросил я водителя, выходя из машины.

— Конечно, мсье.

Амина сжала мне локоть.

Мы прошли по небольшой аллее, покрытой гравием, до входа в здание клиники; я смотрел прямо перед собой, чтобы не видеть больных.

В холле мы направились к медицинской сестре, которая сидела за столиком и что-то обсуждала с врачом.

— Мсье? — любезно обратилась она ко мне.

— Я… я приехал за своим братом. — с трудом выговорил я.

— Как его зовут, мсье?

— Этти. Простите, Лафет. Этти Лафет, — пробормотал я, протягивая свое удостоверение личности.

Врач примерно моего возраста, что стоял, облокотившись на стол, рядом с ней, с радостным выражением лица повернулся ко мне.

— Вы Морган, не так ли? — спросил он.

— Да. С кем имею честь?

Его лицо расплылось в широкой улыбке.

— Простите. — Он с жаром пожал мою протянутую руку. — Я доктор Апостолос Яннитсис. Этти — один из моих пациентов. Ваш коллега предупредил меня о вашем приезде.

— Мой коллега?

— Гиацинт Бертинелли.

— О…

— А ваш отец говорил, что вы не желали видеть своего брата! Пойдемте, профессор, я провожу вас в его комнату.