Стивен Галлахер: Царствие костей

— Нет-нет, — заверил ее Себастьян. — Ничего общего с делом братьев-ирландцев. Совсем другая, очень старая и долгая история. Прости, мне нужно идти.

— Ничего не понимаю, — пробормотала Фрэнсис.

— Я увидел здесь одного человека, и теперь должен вернуться и найти его, — ответил он, глядя поверх плеча Элизабет.

— Кто он? Откуда? — попыталась узнать жена.

— Знакомый. Давнишний. Я встречался с ним еще в Англии. Извини. — Он беспомощно развел руками и отступил от вагона. Кондуктор дал сигнал, и трамвай тронулся. — Я скоро приеду, — бросил Себастьян. — До встречи.

Вернувшись к боксерскому шатру, он нашел его опустевшим — аттракцион был закрыт. Лежащий между двумя стульями шест у входа служил временным заградительным барьером. Себастьян перешагнул через него и вошел, оставив за спиной веселье центральной части парка.

Лавки внутри шатра стояли пустыми, ринг был сложен на полу. Себастьян надеялся, что кто-нибудь проводит его, но ни единой живой души не встретил. В дальней стене шатра он приметил выход и направился к нему.

За выходом находился сшитый из парусины туннель, который вел из большого шатра в шатер поменьше. Пол в туннеле устилали жесткие циновки. Когда Себастьян шел по нему, с улицы доносились собачий лай и людские голоса — это в центральной части парка давал представление маленький собачий цирк.

Шатер поменьше использовался в качестве раздевалки и гримерной. Там стоял небольшой стол из нескольких широких, гладко обструганных досок, уложенных на два бочонка, на котором находилось зеркало в раме со стертой позолотой. Некогда оно могло вызвать восхищение. Теперь, лишенное серебра и местами с отбитой рамой, это была никому не нужная рухлядь.

Под стать мужчине, пристроившемуся рядом с ним.

Боксер сидел на стуле из гнутой древесины, который, как и зеркало, выглядел так, словно, прослужив долгий век в лучшем месте, перенес пожар. Мужчина в длинном грязном халате то и дело наклонялся над эмалированной миской, обмакивал туда руку с тряпкой, после чего сильно прижимал ее к опухшему лицу. Перчаток на нем уже не было, но бинты он не снял, словно готовился к новому бою.

На изгибе рамы болталась маска, грязная и сильно помятая. Она, видимо, пережила трудные минуты — похоже, ее долго швыряли по углам и топтали ногами. Себастьян отметил, что мужчина не услышал, как он вошел.

Откашлявшись, Бекер произнес:

— Мистер Сэйерс.

На мгновение ему показалось, что и попытка представиться тоже осталась неуслышанной, однако через минуту человек, отражавшийся в зеркале, отложил компресс и медленно повернулся на стуле.

Боксер узнал Себастьяна сразу, но даже и тогда выражение его лица не изменилось. Во всяком случае, никакого удивления он не выказал. «Боже милостивый, сколько же лет прошло с момента нашей последней встречи?» — подумалось Себастьяну.

Тогда спина у Тома Сэйерса была прямой, а сам он поражал своей привлекательностью. Теперь же походил на побитого жизнью старого пьяницу.

— А, инспектор Бекер, — проговорил Сэйерс тем же хриплым голосом, каким вызывал соперников у шатра.

— Я больше не инспектор, — поправил его Себастьян. — Сейчас я американец, служу в агентстве Пинкертона.

Том Сэйерс ответил вежливым почтительным кивком. Подобное проявление аристократизма с его стороны никак не вязалось с внешним видом.

— Поздравляю и желаю успехов на новом поприще, — отозвался он. Речь выдавала в нем человека образованного, что также было странно для ярмарочного боксера.

Себастьян обошел его, снял с зеркала маску, повертел в руках. Он сохранил манеры полицейского, держался самоуверенно в любой обстановке, а в чужом помещении вел себя так, словно оно принадлежало ему. Он брезгливо сжимал маску двумя пальцами, большим и указательным, будто она могла заразить его какой-то страшной болезнью.

— Что касается поприщ, — продолжил Бекер. — Вам не кажется, что с этим поражением вам придется поискать для себя что-нибудь новенькое?

Сэйерс не то чтобы пожал плечами, но как-то неопределенно повел ими, видимо, желая показать, что Себастьяну не удастся его спровоцировать. «Я зашел в своем занятии так далеко, что насмешками меня уже не проймешь, — говорили его глаза. — Слишком далеко».

— Сегодня мы уезжаем отсюда, — произнес он. — Завтра будет другой город и другая толпа. Я снова надену маску и выйду на ринг. Что там случится? Кто знает. Да и кому это интересно?

Себастьян бросил перед ним истоптанную маску.