Филипп Ванденберг - Дочь Афродиты

Уверенность в речи Мардония понравилась великому царю. Он сказал, что подумает до следующего дня. Потом отвел полководца в сторону и сказал:

— Мардоний, ты не потерпел ни одного поражения. Ты самый храбрый. Ты защитишь мою жизнь?

Ксеркс, который вызывал страх у мидийцев, саков, бактрийцев и индийцев, хотя многие боялись их самих из-за жестокости и вероломства, дрожал теперь перед отважным греческим народом.

— Повелитель, — почтительно ответил Мардоний. — Я дал клятву защищать родину и, если надо, отдать за нее жизнь. Ты — наша родина, великий царь. И я буду защищать тебя ценой своей жизни.

Ксеркс подошел к полководцу вплотную и прошептал так, чтобы никто не слышал:

— Слушай, Мардоний, я боюсь греческих богов больше, чем доверяю нашим богам. Если эллины подкупили наших богов…

— Боги неподкупны, повелитель!

— Но как смогли греки разбить наш флот? Ты знаешь, какие жертвы я принес Ауре Мацде!

— Я знаю, царь царей. Целые стада коров были убиты в угоду ему!

— А если греки на своих быстроходных триерах пойдут к Геллеспонту и разрушат мосты? Тогда мы окажемся в ловушке и спасения уже не будет.

— Великий царь! Не бойся этого. Все наши оставшиеся корабли отошли к мысу Сунион. Флот эллинов сейчас у Саламина. Чтобы пройти к Геллеспонту, им нужно обогнуть мыс. Мы их не пропустим.

— Хорошо. Я тебе верю, — устало произнес Ксеркс. — Проводи меня в мою палатку. Я хочу поплакать.

Мардоний сделал знак рабам, и те, подняв трон, отнесли царя в палатку, перед которой полыхал большой костер.

Над проливом появились первые звезды. Они мирно светили, будто ничего не произошло. На острове яркими пятнами светились костры греков. На высотах Эгалеоса — костры варваров. А между ними, в узком проливе, догорали корабли персидского флота, плавали доски и бревна, которые южный ветер прибивал к берегу Аттики. Время от времени одна из горящих триер вздымалась, словно раненый зверь, из последних сил борющийся за жизнь, и с шипением исчезала в волнах.

Бесчисленные обломки кораблей прибило в эту жуткую ночь к мысу Колиада. Позже они служили грекам дровами. Тем самым сбылось предсказание Лисистрата, которое греки тогда не поняли: «Женщины Колиады будут веслами поджаривать ячмень».

Когда Дафна открывала глаза, ей казалось, что она видит сон. Так повторялось каждое утро. Шатер размером с греческий стадион, в котором находился гарем великого царя, представлял собой волшебный, сказочный мир. Ниши, эркеры, сотни балдахинов и мягких подушек, лежанок, разгороженных пологами и стоячими ширмами, которые были украшены пестрыми узорами, — все это поражало воображение.

Целая армия евнухов заботилась о благополучии избранных красавиц. Когда сладкий звон струн возвещал о начале дня, они приносили тазики с ароматной розовой водой и благоухающие мятой полотенца и спрашивали у красавиц, какой наряд те хотели бы надеть в этот день.

С тех пор как Дафну принесли в гарем, она чувствовала себя как птица в клетке. Всего было в достатке. Не было только свободы. Остальные девушки не обращали на нее внимания. Не было никакой ревности. Да и какая разница — одной девушкой меньше, одной больше. Ведь их было триста.

Нормальный мужчина мог бы потерять рассудок в гареме персидского царя. Столько красоты, обнаженности и желания было выставлено напоказ! Но лишь немногим предоставлялась возможность попасть сюда. Гарем принадлежал только Ксерксу. И если Ахеменид открывал кому-то двери гарема, то это было знаком особой дружбы.

Даже пышные светлые волосы Дафны не были здесь редкостью. Рослые северянки с берегов Черного моря, с тяжелой грудью и длинными ногами, имели такие же волосы, как у нее. Черноволосые египтянки привлекали своей фигурой и умением искусно красить лицо. У финикянок была самая лучшая одежда. Они были в основном рыжеволосыми, как и наложницы из Элама. Своей белой, как алебастр, кожей отличались совсем юные девушки с Киклад. Кроме того, они не стеснялись заниматься любовью друг с другом у всех на глазах. Были также темнокожие нубийки, блестящие, как эбеновое дерево, с пухлыми чувственными губами. Они с удовольствием трясли своими мягкими грудями в такт музыке.

Ответственным за гарем был Гермонтим из Песадана. Именно он командовал евнухами. Его купили на невольничьем рынке в Сардах, когда Гермонтиму было двадцать пять лет. Жестокий хозяин, купец с острова Хиос, кастрировал его, и это предопределило судьбу юноши. Он стал евнухом.