Филипп Ванденберг - Дочь Афродиты

Магнезиец угрюмо кивнул.

— Хорошо, — сказал Фемистокл. — Очень хорошо. — И через люк крикнул наверх: — Сикиннос! Приведи сюда Медона. Он заперт вместе с командой.

Медон, худой молодой человек с короткой блестящей бородкой и волосами, закрывающими лоб, вел себя спокойнее отца, который все еще продолжал всхлипывать.

— Я знал, что все это плохо кончится, — пробормотал Медон и убрал скованными руками прядь волос, нависшую на лоб. — Человеку следует покоряться судьбе и не восставать против мойр. — Он с горечью посмотрел на удрученного отца.

— Твоему отцу Эякиду, — сказал Фемистокл молодому человеку, — грозит процесс по обвинению в предательстве. Он предстанет перед ареопагом, и гремиум архонтов без промедления вынесет ему смертный приговор. Но…

— Но что? — спросил Медон с надеждой в голосе.

Было видно, что Фемистоклу нелегко дается ответ.

— У твоего отца, — сказал он, — есть шанс, чтобы спасти свою жизнь. Вот мой план.

Ошеломленные магнезийцы наблюдали, как Фемистокл вытащил из ящика кусок стеатита и, увлажнив палец, стер с чертежа все цифры. Потом он взял грифель и проставил новые данные. Наконец, он положил табличку с чертежом перед собой на стол и сказал Эякиду:

— Ты сейчас снова возьмешь курс на Милет и доставишь табличку своим заказчикам. А мы вернемся назад в Фалер. И оба забудем о нашей встрече. Стоп, еще одна маленькая деталь: твой сын Медон, конечно же, поедет с нами. Он будет ждать твоего возвращения в государственной тюрьме рядом с булевтерием. Он ни в чем не будет испытывать недостатка.

Чернобородый с тоской посмотрел на сына. В его взгляде была мольба раскаивающегося отца. И если до этого момента полководец еще сомневался в правильности своего решения, то сейчас сомнения полностью рассеялись. Он понял: Эякид сделает все так, как запланировано. Не ожидая ответа, Фемистокл через люк поднялся на палубу и, повернувшись, крикнул:

— Медон, попрощайся с отцом и поднимайся наверх!

На палубе, освещенной лучами заходящего солнца, ждал своего хозяина Сикиннос. Вскоре поднялся Медон. Фемистокл снял с него наручники, и магнезиец перешел на афинский корабль.

— Иди вниз и развяжи Эякида! — приказал Фемистокл Сикинносу и, заметив его недоуменный взгляд, добавил: — «Филлис» идет дальше, в Милет.

— С Эякидом?

— Да, — коротко ответил полководец.

Сикиннос удивился, но, увидев, что хозяин освободил матросов из носового отсека, выполнил то, что ему было велено. Вслед за остальными он перепрыгнул на афинский корабль, и Оленос тут же отдал приказ направить корабль на северо-запад. Матросы поставили паруса, и судно начало набирать ход. На корме сидел Медон и смотрел на удаляющийся в противоположном направлении «Филлис». На глазах магнезийца не было слез, и поэтому никто не знал, что творится в его душе после прощания с отцом.

— Кто это там? — спросил Оленос, подойдя к Фемистоклу, который, опершись на поручни, смотрел в воду и прислушивался к шуму волн.

— Сын предателя, — ответил тот, не поднимая головы.

Оленос кивнул.

— А как же его отец?

Фемистокл задумчиво указал в сторону милетского корабля.

— Поверь мне, Оленос, этот шпион еще вернется. Но афиняне, я уверен, никак не пострадают.

Сикиннос глазами показал капитану, чтобы тот оставил Фемистокла в покое. Он чувствовал, что мысли полководца где-то далеко, и поэтому молчал. Море окрасилось в темно-фиолетовый цвет, а побережье Аттики, светлое, как шафран, при дневном свете, теперь было матово-коричневым. Фемистокл достал из складок своей одежды какой-то небольшой предмет, посмотрел на него и, покачивая головой, тихо, как бы обращаясь к самому себе, сказал:

— Мне кажется, я сегодня спас Грецию от гибели. Но при этом потерял свое счастье…

Сикиннос ничего не понял.

— Нет, такое наследство я не могу и не хочу принять! — Дафна топнула ногой. Она была возмущена.

Мегара пыталась успокоить подругу:

— Не будь дурой, Дафна! Только твоя гордыня не позволяет тебе стать владелицей солидного имения и роскошного дома на окраине города.

— Да, это моя гордыня, — согласилась Дафна. — Но подумай о том, что будут говорить люди. Какие неприятные слухи поползут по городу!

— Неприятные слухи? Ты думаешь, афиняне считают, что мы предоставляем услуги за кусок хлеба? Мы все-таки отличаемся от портовых проституток Фалера. Чем больше имущества у гетеры, тем больше ее авторитет. И если ты откажешься от наследства, то слухи о тебе будут еще хуже.