Филипп Ванденберг - Дочь Афродиты

— Прошу тебя, замолчи! — вспыхнула Дафна и вырвалась из объятий подруги. — У меня никогда не было серьезных намерений в отношении Фемистокла. Я — гетера и знаю, что мне делать.

Служанка сообщила, что прибыл паланкин для Дафны.

— Паланкин? — удивленно спросила Мегара. — Кто же это прислал тебе паланкин?

— Дифилид, — ответила Дафна и надела хитон. — Он очень вежливо пригласил меня на один из своих симпозионов. Этот богач не смеет ко мне прикоснуться, но лишь одно мое присутствие доставляет ему огромную радость. Дифилид — старик и не блещет умом, но он знает жизнь. Я решила не отказывать ему, если он желает видеть меня рядом с собой.

Мегара усмехнулась и, провожая Дафну, вложила ей в руку небольшую розовую баночку. Та не хотела брать ее, но Мегара настояла:

— Женщина никогда не знает, что ее ждет! — И Дафна уступила.

Баночка из матового стекла имела форму яблока и содержала бальзам Афродиты, тайну которого тщательно оберегали греческие гетеры. Обычные проститутки для предотвращения зачатия надевали на фаллос своих ухажеров мочевой пузырь животных или принимали горячие ванны. Гетеры, которые, на первый взгляд, не применяли никаких противозачаточных средств, беременели крайне редко.

Волшебным средством являлась мандрагора, трава с корнями в форме фаллоса. Корни сушили, толкли и смешивали со всякими ароматическими мазями. Все вместе доставляло удовольствие мужчине и предохраняло от зачатия.

Четыре раба, несшие паланкин, вели себя молчаливо и сдержанно. Они бежали по темным переулкам, которые с наступлением сумерек становились все более мрачными. Уличного освещения не было, так что носильщики перед каждым перекрестком издавали громкий крик, чтобы обратить на себя внимание и ни с кем не столкнуться.

Это было время бродяг, воров и сутенеров. Дафна была очень рада, когда они наконец миновали ворота Дипилон, вышли к более приличной части города и повернули на кипарисовую аллею, которая, протянувшись через парк, вела к особняку Дифилида. На мраморных статуях по обеим сторонам дороги горели красные факелы, придававшие обстановке театральность и особое очарование.

Дифилид любил такие праздники. Многие завидовали ему. Успех коневода и сказочное богатство, обязывавшее его оснащать половину флота, обеспечивали ему авторитет и влияние в Афинах. После смерти своей молодой жены, которая, как говорили, десять лет назад умерла от сифилиса, Дифилид окружил себя огромной командой слуг, секретарей, рабов и проституток, которые читали по глазам любое его желание. Это нравилось своенравному старику.

Если бы он швырялся деньгами, пропивая их во время дорогих симпозионов, то афиняне, конечно, относились бы к нему с презрением. Но Дифилид славился своим меценатством и благотворительностью.

Чем ближе они подходили к обрамленному дорическими колоннами порталу виллы, тем больше Дафна убеждалась, что здесь что-то не так. Где шумные танцующие гости? Где веселая музыка флейтисток? Несколько празднично одетых мужчин стояли небольшими группами и, оживленно жестикулируя, дискутировали, подобно трагикам во время поэтических конкурсов на Дионисиях.

Дафна уже подумала, не лучше ли ей отдать рабам приказ поворачивать обратно. Но тут ей навстречу вышел демарх Эгзекиас, глава этой части города. На почтительном расстоянии от него стояли два демосия, судебные писари.

— Ты Дафна, дочь Артемида из Митилини?

— Да, это я. Но скажи мне, что все это значит?

Почтенный демарх ничего не ответил, а только сделал приглашающий жест, и демосии стали по обе стороны от Дафны. Два раба открыли входную дверь, и она увидела сверкающий мрамором зал, в котором оказалось не менее сотни гостей. Посреди зала на возвышении лежал Дифилид. Он был мертв.

— Пойдем! — попросил ее Эгзекиас со строгостью служащего, который в данной ситуации должен исполнять свои обязанности, и повел Дафну в небольшую пинакотеку, [42] Пинакотека ( греч .) — хранилище произведений живописи, картинная галерея. украшенную дорогими картинами и статуями. Очевидно, это помещение служило хозяину дома рабочим кабинетом. Демарх сел за высокий письменный стол, развернул папирус и начал читать монотонным голосом, свидетельствующим о том, что ему не в первый раз приходилось выполнять подобную миссию:

— Я, Дифилид, сын афинянина Клеофона, составил это завещание в присутствии двух ниженазванных свидетелей и демарха Эгзекиаса, который поклялся исполнять свои обязанности по законам Солона…