Кэролайн Роу - Лекарство от измены

— Вам хотелось бы стать монахиней? — спросил он, чтобы сказать хоть что-нибудь.

— Какой странный вопрос, дон Томас! Вы что, подбираете доний из хороших семейств для какого-то определенного ордена? Или готовы посадить под замок всех женщин там, где с ними не будет никаких хлопот?

— Нет, моя донья. Конечно, нет. Но мне говорили, что вы долго были среди монахинь, и я задался вопросом…

— Не понравилось ли мне это? — Она остановилась и сузила глаза. — Есть ли у вашего вопроса правильный ответ? Я обязательно должна ответить «да» или «нет»?

— Что я могу сказать вам, моя донья? Я не имею никакого права судить вас. Но любой мужчина мог бы надеяться, что вы предпочтете остаться в миру.

— Ах, думаю, что я поняла. Позвольте мне ответить. Это довольно тихая жизнь, в которой обычно не происходит никаких похищений; но я не думаю, что мне понравилось бы провести там всю свою жизнь. У меня нет спокойствия духа доньи Эликсенды. И поэтому, если мне удастся, я постараюсь выйти замуж. Если именно это вы подразумеваете под словами «остаться в миру».

— Вам нравится мысль о браке? — спросил дон Томас.

— Как я могу ответить на это? Вы видели, как меня ужасала перспектива брака с доном Перико. Все зависит от обстоятельств. Когда-нибудь, возможно, появится другой мужчина. И если он понравится моему отцу и я полюблю его, и он полюбит меня достаточно для того, чтобы выносить мои недостатки, я выйду замуж. Как вы думаете, это возможно, дон Томас? Или в этом слишком много всяких «если» и «может быть»?

— Моя донья, эта страна, должно быть, переполнена богатыми и родовитыми мужчинами, которые будут сражаться за вашу руку, — сказал Томас, пораженный горечью, прозвучавшей под внешней насмешкой.

— Вы так думаете? Тогда они должны были сражаться довольно далеко от стен монастыря, потому что я ничего не слышала. В мою келью не долетало на рассвете ни одного звука из их любовных серенад.

— Возможно, они боятся…

— Доньи Эликсенды? Да, порой она может внушать страх.

— Вас, моя донья, и вашего положения.

— Вряд ли, — сказал Исабель. — Вот вы, к примеру. Вы подхватили меня на руки, даже без каких-то там «прошу прощения», и отнесли в гостиницу. Но тогда, возможно вы были храбрее, чем большинство из них. И к тому же вы прогнали Монтбуя.

Неожиданно для себя Томас рассмеялся.

— Возможно, он просто более робок, чем многие другие.

— Вы несправедливы к нему. Он был храбр, как лев, когда имел дело с двумя беспомощными женщинами. Но, возможно, я не выйду замуж, — сказала она, и снова на ее лице появилось выражение усталости и беспокойства. — Ведь я хочу выйти замуж только за того, кого я полюблю, а я не могу любить того, кто не любит меня. Вы верите в то, что влюбленные чахнут о тех, с кем они не могут соединиться, и умирают из-за любви к тому, кто не любит их? Я не верю. Ракель, — добавила она, поднимаясь, — по правде говоря, я устала. Прежде чем мы снова пустимся в дорогу, я хотела бы отдохнуть. Если это возможно, дон Томас.

— Все, что будет вам на пользу, возможно, госпожа, — серьезно сказал Томас. — Когда вы будете готовы путешествовать, пошлите кого-нибудь за мной. — Он поклонился и встал, глядя, как девушки медленно идут к дому.

— Что ты думаешь о нашем спасителе, Ракель? — спросила донья Исабель, глядя из окна на сад, где им было так весело.

— Он кажется очень приятным, — сказала та. — И красивый, как я уже говорила раньше.

— Ты осторожна в своей похвале.

— Его трудно понять, — сказала Ракель. — Он кажется несчастливым — не по своей природе, но вследствие обстоятельств, о которых мы ничего не знаем. Почему он знает всех этих людей? Как они связаны?

— Пожалуйста, не говори так, — сказала Исабель, закусывая губу. — Я чувствую себя так, как будто меня со всех сторон окружают интриганы и заговорщики. Я не могу понять, кто друг, а кто враг, потому что все подлизываются и льстят. Кроме тебя. Ты думаешь, что его тоже интересует только мое богатство?

Раздался стук в дверь, и в комнату вошла жена дворецкого.

— Я принесла свежей воды. Вам нужно что-нибудь еще, госпожа?

— Спасибо, — неопределенно произнесла Исабель. — Хозяюшка, а вы были знакомы с Бельмонте?

— О да, моя донья. Я встречала его в другом имении его светлости. И донья Санксия часто говорила о нем. Знаете, он просто поклонялся ей, — сказала она, снижая голос почти до шепота. — Поклонялся ей. И она ему. Дон Гильом — очень странный, холодный человек. И был никудышным мужем для такой страстной доньи, как она. А дон Томас готов был отдать за нее свою жизнь. Только она умерла, конечно, — добавила жена дворецкого уже обычным голосом.