Кэролайн Роу - Лекарство от измены

Голос малыша стал тревожным.

— Человек искал меня. — Он замолк, чтобы снова откусить хлеб. — Я ехал на телеге, — добавил он радостно.

— Человек нашел тебя?

Он сильно кивнул, и в глазах снова показались слезы.

— Он кивнул, господин, — тихо сказал Юсуф.

— Я потерял лошадку, — сказал принц, и у него задрожали губы. Затем вернулась память о другой обиде: — Он бил меня и называл плохими словами.

— Кто тебя бил, Йохан? — спросил Юсуф.

Инфант Йохан уставился на мальчика и снова кивнул.

— Он не скажет, господин, — сказал Юсуф.

— Возможно, он не знает, — заметил Исаак. — Почему этот человек бил тебя, Йохан?

— Я никогда не называю своего имени. Мария говорит, что я не должен этого делать. — Вдруг инфант сильнее сжал руку Исаака. — Марию ранили, она сказала: «Прячься, Йохан», — и я спрятался. Я потерял лошадку. — И он горько заплакал об этой потере.

Дочь Исаака Ребекка с изумлением смотрела на трио, возникшее у нее на пороге.

— В какой канаве вы нашли его, отец? Бедное несчастное маленькое существо!

— Мы можем войти?

Она заколебалась на мгновение, а затем отступила, позволяя им пройти. Исаак подождал, пока дверь не закроется достаточно плотно. На мгновение он замер, чтобы решить, что ему следует сказать, а затем кивнул.

— Я уверен, что могу доверять моей Ребекке, — сказал он. — Юсуф, мне надо быть уверенным, что я могу доверять и тебе. Если ты подведешь меня, то последствия для меня, да и для любого из нас, будут ужасными.

— Я думаю, что вы можете доверять мне, — обеспокоенно произнес Юсуф.

— Я не могу просить большего, — серьезно сказал Исаак. Он наклонился к ребенку, отчаянно цеплявшемуся за него руками. — Ваше высочество, позвольте представить вам мою дочь, Ребекку. Она будет заботиться о вас, пока мы не сможем передать вас вашей матери. Ребекка, это Йохан, инфант Арагона.

Ребекка отстранилась в изумлении, а затем опустилась к ребенку.

— Добро пожаловать, милый мой, ваше высочество, — сказала она мягко. — Бедный малыш.

— Он хочет есть, — сказал Исаак, — он устал, и, как сказал мне Юсуф, он очень грязный. Я прошу тебя накормить его, вымыть, переодеть и уложить спать. Но сначала ты должна написать для меня записку епископу. Он знает, что надо делать. Но ни при каких условиях больше никому не говорите, кто этот ребенок. Я думаю, что он в большой опасности.

— Конечно, отец. Я даже Николо не скажу. Это рассердит его, — спокойно сказала Ребекка, так, как будто она каждый день защищала членов правящей семьи, попавших в беду. Она осмотрела порванную и пропитанную грязью одежду. — Я попробую отчистить это, если смогу. Хорошая маскировка, ваше высочество.

— К счастью для него, — сказал Исаак.

Неудивительно, что наследный принц забеспокоился, когда Исаак, единственная опора в его сегодняшнем шатком мире, показал, что он уходит и оставляет его с Ребеккой.

— Отец, — сказала Ребекка, — останься и пообедай с нами. Я сделаю постель для Йохана здесь, где он сможет видеть и слышать тебя, и тогда он, возможно, заснет. Совсем ненадолго.

Юсуф доставил письмо Исаака, надежно свернутое и запечатанное собственным кольцом епископа, ленивому и подозрительному швейцару епископского дворца.

— Не следует тревожить епископа, — сказал швейцар, — на основании слов какого-то мальчишки, который думает, что принес важное сообщение.

— На этом письме печать епископа, — сказал Юсуф с веселой дерзостью. — По крайней мере мне так сказали. И сказали, что епископ сразу захочет увидеть письмо, запечатанное его собственным кольцом.

— Дерзкий дьяволенок, — пробормотал швейцар, схватив письмо и хлопнув дверью перед носом Юсуфа.

Доставив письмо, Юсуф вернулся на рынок. У него было несколько монет и указание постараться выяснить, если удастся, почему принц блуждал по рынку, потерянный и несчастный, как ненужное, надоедливое дитя нищенки.

Суматоха торгового дня, начавшаяся на рассвете и не стихавшая все утро, пошла на убыль. Бережливые домохозяйки уже купили все, что им было нужно, поторговавшись и посплетничав, и ушли. Теперь владельцы лавок и лоточники могли прерваться на обед, прежде чем день лениво повернет к вечеру.

— Ну, что ты теперь хочешь? — Кислолицая торговка хлебом на минуту оторвалась от свертывания своего лотка. — Докончить грабеж, который начал слепой?

— Вам было хорошо заплачено за плохо пропеченные и маленькие булочки, которые взял ребенок, матушка, — сказал Юсуф.

— Ах ты, языческий ублюдок, я тебе не матушка, — рявкнула она.