Клод Изнер - Мумия из Бютт-о-Кай

Мерзкое отродье!

Коридор заканчивался лестницей с железными перилами. Ступени были такими ветхими, что он боялся, как бы они под ним не провалились. Тем не менее он дошел до лестничной площадки, а следующий пролет привел его на второй этаж, где все было так же, как на первом.

На западной стороне располагалась такая же пустая комната, как и внизу, с той лишь разницей, что ставни, хоть и поломанные, здесь были закрыты. Со стен свисали лоскуты обоев, а пол был усеян отбросами, некоторые из них, казалось, были органического происхождения. Отблеск свечи скользнул на облупившийся потолок, пробежал по пыльному лоскуту, который, должно быть, когда-то был обивкой. Пахло плесенью и грибами. Взгляд привлек какой-то зеленый стебелек. Он нагнулся. Это была тонкая бархатная ленточка, которую он поднял и положил между страницами блокнота.

В восточном крыле воздух был таким спертым (ставни давно были плотно закрыты), что Жозеф зажал нос. Камин с крохотным очагом и два заколоченных стенных шкафа свидетельствовали о давнем отсутствии человека.

— Отличные декорации для двойного убийства на улице Морг, — проворчал он, рассматривая одно из заколоченных окон.

Ему стало любопытно, какой вид открывался бы из окна, если бы не мешали ставни. Наверное, он увидел бы сад и крышу вычурного левого крыла. Надо будет наведаться туда чуть позже.

Пламя свечи позволило ему прочесть надписи, нацарапанные углем. Большинство из них были непристойными, некоторые дополнялись рисунками, имевшими целью пояснить утверждения, касающиеся анатомических подвигов, которые индивиды мужского пола намеревались совершить в неопределенном будущем. На разрушенном карнизе виднелась надпись, отличавшаяся от этих постыдных обещаний:

Марсель Топен, катафалк на колесах! [83] Так дети дразнили нытиков и плакс. Прим. авт.

Жозеф презрительно фыркнул, переписывая в записную книжку эти свидетельства примитивной культуры. Ему хотелось поскорее убраться отсюда, тем более что пауки, которым, похоже, нравилось в этом законопаченном помещении, все здесь оплели своими сетями.

Но он не успел никуда уйти, так как внезапно он услышал шум, и, похоже, это были чьи-то шаги. Жозеф остановился, придя в ужас от мысли, что он отрезан от цивилизации, заперт в этой мрачной постройке, проглотившей и переварившей одного за другим всех предыдущих обитателей. Призраки вновь вступали во владение этим местом, куда они вернулись из-за вторжения чужака. Здесь было что-то сверхъестественное, и учащенный пульс Жозефа это подтверждал. Окна отказывались открываться, а у подножья лестницы притаилось чудище, созданное, вероятно, при помощи обряда вуду.

Жозеф никак не мог вдохнуть воздух. Стоит ли подниматься выше? С дрожью в коленях он уже хотел было на это решиться, когда вдруг понял, что ритмичный шум, столь напоминающий шаги, раздается как раз с верхнего пролета.

Близость опасности привела его в чувство. Он стал тихо пробираться вперед. Незваный гость бродил у него над головой. Кажется, этот призрак носил страшно тяжелые ботинки.

Свет, окруженный оранжеватым ореолом, мелькнул на этаже. Жозеф загасил свечу и пригнулся. Кто-то спускался, насвистывая. Жозеф знал мотив: эту колыбельную пела ему каждый вечер мать, не осознавая, что порождает в малыше чувство страха. Но слов было уже не вспомнить.

Скрежет, покашливание, хлопнувшая дверь.

Жозеф подбежал к одной из сломанных ставен. Под орешником возник расплывчатый силуэт и исчез.

Не заботясь о надежности ступеней, Жозеф помчался вниз. Пот застилал глаза, он предпочитал не думать о том, что ожидало его снаружи, и влетел бы в кустарник, если бы не споткнулся о какое-то препятствие. Он рухнул, как куль с мукой. А придя в себя, нашарил в кармане свечу и спички.

Залезть в подвал? Ну уж нет! Там, наверное, полно тараканов и крыс. Лучше пойти за тем типом!

Но незнакомец в тяжеленных ботинках был уже далеко, а Жозеф не мог позволить себе остаться в памяти потомков трусливым исследователем, пренебрегшим своим долгом и повернувшим назад в самый ответственный момент. А вдруг там, внизу, пещера, где растут огромные кристаллы, от которых пришел бы в восторг сам Линденброк?

И собравшись с духом, он шагнул к лестнице, бормоча, как жюльверновский герой: «Там, вероятно, остались следы доисторической жизни, и я обязан их отыскать. Вперед, профессор!» «Вот докембрийские отложения! Мы на верном пути, пошли! Вперед!»

В отличие от хлипких деревянных пролетов, по которым ему пришлось подниматься до этого, лестница в повал оказалась каменной и весьма надежной. Запах, ударивший в ноздри на этот раз, напоминал вонь разлагающейся плоти.