Клод Изнер: Мумия из Бютт-о-Кай

Жозеф воспринял эти слова как колкость в свой адрес. Когда-то он увлекся Валентин де Салиньяк, но та вышла замуж за знатного франта. Жозеф натянул куртку и собрался уходить, но Рафаэль де Гувлин его окликнула.

— Так что с корзинкой?

— Попробую узнать у Айрис. Но вообще-то мы здесь больше не живем. Всего доброго. До понедельника! — бросил он с заговорщическим жестом Кэндзи, и тот, отвечая ему, поднялся.

— Дамы, нам пора закрываться.

— Как это — они здесь не живут? — повторила Рафаэль де Гувлин.

— Птицы покидают гнездо, едва научатся летать, а люди — когда у них появляются деньги на арендную плату, — со вздохом пояснил Кэндзи, выпроваживая покупательниц на улицу.

Жозеф испытывал благодарность к Реми де Гурмону, [19] Реми де Гурмон (1858–1915) — писатель, эссеист, художественный критик; антинационалистическая статья «Игрушечный патриотизм» (1891), написанная с симпатией к немецкой культуре, вызвала шумную полемику в прессе. который не только частенько посещал книжную лавку «Эльзевир», но и охотно читал его странные рассказы. Разумеется, Жозеф понимал, что не может соперничать с автором «Таинственной латыни» и «Сикстины», с человеком, которого за статью «Игрушечный патриотизм» изгнали из Национальной библиотеки, после чего он стал одним из основателей журнала и издательства «Меркюр де Франс», где и работал до конца своих дней. Но было у них и нечто общее: оба страдали от своих физических недостатков: у одного был горб, у другого — волчанка. И оба были влюблены в книги, которые Реми де Гурмон увлеченно собирал. К тому же он не гнушался продавать кое-какие экземпляры через букиниста с набережной Малакэ. Когда мсье де Гурмон узнал, что Жозеф хочет переехать, он, запинаясь, сообщил, что один его родственник намерен выехать из трехкомнатной квартиры с очень умеренной арендной платой на улице Сены 31.

Убедить Айрис покинуть отчий дом оказалось проще, чем ожидал ее супруг. Она очень любила своего отца, но оставаться в его доме не могла: ей хотелось чувствовать себя хозяйкой и избавиться от его властной заботы. Поскольку жили поблизости, они могли часто навещать друг друга — это было тем более важно, поскольку в квартире на улице Сены, в отличие от квартиры на улице Сен Пер, не было ванны. Что до мадам Пиньо, чья квартира находилась на пересечении улиц Висконти и Сены, то и она не имела ничего против того, чтобы сын с семейством жил на несколько десятков метров дальше от ее дома.

Жозеф и Айрис влюбились в новую квартиру. Комнаты были просторными, окна выходили на сад, а под одним из окон росла липа. Им пришлись по вкусу и шторы бежевого репса, и недавно поклеенные зеленые, в разводах, обои. Не было необходимости ничего в квартире менять, а это позволяло еще и сэкономить. Когда же хозяин квартиры, друг Реми де Гурмона, предложил им приобрести по сходной цене несколько предметов мебели красного дерева, они мигом подписали арендный договор и почти сразу переехали.

Этим вечером сердце Жозефа, как обычно, забилось быстрее, когда он поднимался на третий этаж по лестнице со стертыми ступенями и коваными перилами. Подумать только, здесь жила Жорж Санд! И именно здесь в двадцать семь лет она впервые переоделась в мужское платье. Жозеф, конечно, был бы против, если бы Айрис пришло в голову последовать ее примеру, однако этот факт его воодушевлял: ему представлялось, что дух знаменитой писательницы окажет покровительство его литературной карьере.

Войдя, он почувствовал аппетитный запах гратена, [20] Гратен — блюдо из картофеля, запеченного ломтиками с сыром, сливками и специями. фирменного блюда Эфросиньи, имевшей обыкновение ужинать вместе с сыном и невесткой. Зюльма Тайру, помогавшая ей на кухне у Кэндзи Мори, вышла замуж за Андре Боньоля, бывшего дворецкого Легри, и перебралась в Нант, где готовила в местном кафе жареный картофель по-парижски. Так что теперь Эфросинья буквально разрывалась на части, помогая и семье сына, и Виктору с Таша. Мсье Мори отказывается от ее услуг? Что ж, это даже к лучшему. И пусть тогда сам разбирается со своей новой экономкой!

Пока Жозеф обсуждал новости с матерью, Айрис сидела в гостиной, где вышивала суконный чехол на пианино, напевая дочке колыбельную. Та лежала рядом, посасывая палец. Слушая ровное дыхание дочери, Айрис погружалась в сладостный, волшебный мир. Три тетради сказок с рисунками Таша лежали на письменном столе. Последняя история, «Кот с острова Мэн», была еще не закончена. Ее герой, белый кот, так горевал из-за того, что у него не было хвоста, что решил купить на континенте кошку-девятихвостку… [21] Имеется в виду особая порода бесхвостых кошек с острова Мэн. Согласно легенде, кошка опаздывала на Ноев ковчег и Ной, затворяя дверь, нечаянно прищемил ей хвост; кошка-девятихвостка — плеть с девятью и более хвостами, на конце которых либо узлы, либо крючья, либо острые наконечники. Она унеслась мыслями очень далеко, но тут свекровь позвала всех за стол.