Кэролайн Роу - Противоядие от алчности

— Видите? — сказал ее дядя. — Точно, как я вам говорил.

— Помолчи, — сказал отец Виталис, у которого были собственные племянницы и племянники, и поэтому он умел разговаривать с детьми. — Уверен, что ты не сможешь точно пересказать его слова, — сказал он с улыбкой. — Ты наверняка их забыла.

— Нет, не забыла, — с негодованием ответила она. — Он сказал… — Она закрыла глаза. — «Возьми это и отдай… епископу… в собственные руки… поклянись… что ты передашь это… — Она замолчала.

Четверо мужчин в изумлении уставились на девочку. В высоком, детском голосе они услышали задыхающуюся речь умирающего монаха.

— И это все, что он сказал? — спросил отец Виталис.

Она покраснела.

— Он был хорошим человеком, и я не хочу говорить, что он еще сказал.

— Нам ты можешь рассказать, — сказал дон Арно с неожиданной мягкостью. — Это не потрясет и не удивит нас.

— О, господин… — Дядя ткнул ее в плечо. — Ваше преосвященство, он казался таким хорошим человеком, и я не хочу…

— Ну же, дитя мое. Нам очень нужно знать, что именно он сказал. И не надо звать меня вашим преосвященством.

Однако остальные присутствующие заметили, как при этих ее словах он улыбнулся напряженной улыбкой, в которой промелькнули удовольствие и горечь.

— Да, ваше преосвященство… господин. Он сказал: «Поклянись, а затем оставь меня здесь умирать, потому что я этого заслуживаю» — вот так, а больше ничего.

Каноник поманил ее к себе и под столом вложил ей монетку в руку, ласково гладя ее по голове.

— Ты очень хороню поступила, дитя мое, — сказал он, — очень хорошо. И Бог вознаградит тебя за твою доброту к умирающему человеку.

— Спасибо, господин. — Она торопливо направилась к двери. — О… еще он так странно говорил, но я его не поняла.

— Подожди, — сказал Галсеран со вновь вернувшимся нетерпением. — Что ты имеешь в виду?

— Он говорил не так, как вы здесь. Он говорил как… — Она нахмурилась. — Помнишь, дядя Марк, на ярмарке, тот человек, который продавал конфеты, а ты не купил мне, потому что сказал, что они плохие? Ты купил мне вместо них медовый пирог?

— Нет, — честно сказал ее дядя со смущенным видом.

— Но так и было, — сказала она. — Он говорил, как этот.

Она улыбнулась, слегка присела в очередном поклоне и быстро вышла, продолжая крепко сжимать монетку.

— Все, что нам теперь осталось, это подождать шесть месяцев до следующей ярмарки и спросить продавца конфет, откуда тот родом, — сказал Рамон де Орта.

— Наша главная беда не в этом, — сказал Галсеран. — Но полагаю, что теперь совершенно ясно, что это — очень личное письмо епископу, ради которого монах совершил некий проступок. Он поступил бы правильнее, если бы послал сообщение вышестоящему прелату, но это уже не наше дело.

— Значит, вы думаете, что мы должны переслать письмо епископу? — спросил Корнильяно.

— Да. Это будет безопаснее всего.

— Безопаснее всего? — переспросил дои Арно. — А если это дело епархии, которое следует исполнить немедленно?

— Тогда его преосвященство пошлет посыльного назад с соответствующими указаниями.

— Превосходная идея, — сказал отец Виталис, у которого имелись собственные причины для того, чтобы согласиться с Галсераном.

— Я согласен, — сказал Рамон де Орта и поднялся.

Три каноника вышли вместе из комнаты и пошли вниз по лестнице ко внутреннему двору. Внизу у лестницы стоял элегантный молодой человек в синей шелковой куртке с рукавами, в прорезях которых проглядывала темно-красная ткань. Он поклонился.

— Фортунат, — сказал Галсеран. — Как я рад тебя видеть. Надеюсь, что поездка прошла благополучно.

— Очень выгодная поездка, особенно теперь, когда я прибыл и могу видеть вас, дядя, — сказал он, с легкой усмешкой.

— Все хорошо?

— Все хорошо.

— Мой племянник, Фортунат, — сказал Галсеран отцу Виталису и Рамону де Орта. — Прекрасный молодой человек, не правда ли? Я надеялся, что он пойдет по стопам дяди и выберет церковную карьеру, где, возможно, я был бы в состоянии помочь ему в продвижении по службе, но он желает пробиться в светском мире без помощи дяди.

— И заметно, что он в этом преуспевает, — вежливо сказал Орта.

— Спасибо, отец, но мне еще многого предстоит добиться и многому научиться.

— У нас есть еще час до обеда, — сказал Галсеран. — Может быть, ты хотел бы прогуляться в садах аббатства? Это тихое место, и там очень приятно беседовать.

— Я буду очень этому рад, дядя, — сказал молодой человек. — Но боюсь, что я не смогу отобедать с вами. Мне нужно выполнить одно неотложное поручение моего покровителя. Я вернусь только завтра или послезавтра.