Лев Портной - Акведук на миллион

Но оставался один вопрос: что, если и Эртель состоит в числе заговорщиков? Человек, убитый на Моховой, не пошел к полицеймейстерам. Возможно, он знал, что и столичный генерал-губернатор, и его подчиненные участвуют в заговоре.

И все же я доверился Федору Федоровичу и рассказал обо всем, что случилось со мною за последние дни, начиная со злополучной встречи на черной лестнице в доме Нарышкиных. Правда, я умолчал о Марии Антоновне. А свои похождения объяснил волокитством за графиней де ла Тровайолой, про себя помолившись Богу, чтобы у итальянки не оказалось поклонника, склонного к дуэлям.

Федор Федорович выслушал меня с живейшей заинтересованностью. К концу повествования я уверовал, что обер-полицеймейстер убедился в моей невиновности и приложит все силы для моего скорейшего освобождения. В эту минуту все надежды я возлагал уже на него, а не на друзей.

Он проводил меня к карете и на прощание заявил:

— Смею заверить вас, граф, что найду настоящего убийцу. И если таковым все-таки являетесь вы, советую признаться. Это облегчит вашу участь. Жду до утра. В противном случае пеняйте на себя.

— Я не убивал, — твердо сказал я и поднялся в карету.

— Жду до утра, — повторил обер-полицеймейстер и крикнул уже не мне: — Сенцов! Передаю вам графа Воленского. Мой адъютант сопроводит вас до крепости.

Федор Федорович сел в свой экипаж и укатил. Я сообразил, что его адъютант — тот самый верховой, что крутился за спиною обер-полицеймейстера, а потом занял позицию по левую сторону от кареты. Я наклонился, чтобы из окна разглядеть всадника, тот вдруг повернул голову, и, увидев при свете луны знакомые бакенбарды, я узнал господина, которого на Моховой по ошибке принял за московского гостя. Я оцепенел и не сразу расслышал, что меня окликает поручик Сенцов, обернувшись же, оказался с ним лицом к лицу.

— Ваше сиятельство, уж не обессудьте, — заискивающим голосом произнес он. — Порядок есть порядок.

В руках он держал оковы.

Я резко подался назад и, упершись спиною в стенку кареты, врезал пятками поручику Сенцову в грудь. Он грохнулся на землю, а я в один прыжок вылетел из кареты. Испуганная резкими движениями лошадь встала на дыбы и едва не опустила копыта на голову поручика.

— Стой! Стой! Держи его!!! — закричали драгуны лужеными глотками.

Я перемахнул через ограду, побежал наискосок через сад, и осенние мокрые листья захлестали по лицу. Застучали копыта — преследователи помчались в обход. На полпути, чтобы сбить их с толку, я изменил направление. Послышались ругань, кто-то поскакал вокруг сада в обратную сторону.

Вновь махнув через ограду, я побежал вперед и оказался на Канатной линии [23] Канатная линия — современная Галерная улица. и только сейчас сообразил: за спиной преследователи, а впереди Английская набережная, деваться-то некуда. И вдруг я заметил знакомое парадное, взлетел по ступенькам и едва не снес жгучую брюнетку в желтом платье.

— Вы? — воскликнула мадам Шерамбо.

— Я! Тороплюсь ужасно! Будут спрашивать, скажите: не знаете, не видели!

Я отодвинул в сторонку изумленную мадам, ринулся в верхней одежде прямо в зал, окинул взглядом старинную мебель, приметил бронзовую девицу в объятиях сатира на каминной полке и живую одалиску в белом платье, застывшую на лестнице на второй этаж. Густые рыжие волосы ниспадали на плечи. Всю ее усеяли веснушки, отчего на личике не осталось места ни для стыдливости, ни для порочности, — лишь простодушным весельем светились зеленые глаза.

— Алета! — Я взвился по ступенькам и обнял девушку за упругую талию.

— Вы?!

— Я! Ужасно тороплюсь! Скорее веди к себе!

— Я хотела выпить шампанского, — сказала она.

— Шампанского! — крикнул я.

Внизу отворилась дверь, судя по звукам, ведущая на кухню, и оттуда выглянула заспанная физиономия.

— Шампанского! — повторил я.

— Подать в номер? — спросило сонное создание.

— Выпейте сами! — ответил я. — Нам нынче некогда.

И я устремился вверх, увлекая за собою Алету.

— И в номер шампанского, — прокричала она.

— И в номер! — подтвердил я.

Девушка отворила дверь, и мы оказались в будуаре с широкой кроватью, накрытой атласным покрывалом.

— Вы поможете со шнуровкой? — Алета повернулась ко мне спиною.

— Некогда! — возразил я и нырнул под кровать.

— Господи! Что вы делаете, сударь? — воскликнула девица.

— Какой сударь?! — прошипел я из-под кровати. — Будут спрашивать — здесь нет никого!