Джайлз Брандрет - Оскар Уайльд и смерть при свечах

— Совершенно верно.

— Вы уверены?

— Абсолютно.

— И еще он вам сказал, что Билли Вуд ушел в тот день с вечеринки, чтобы встретиться с ним?

— По словам Беллотти, да. Он собирался дать показания.

— Очень хорошо, — сказал Оскар. — Если Беллотти согласился дать такие показания, что еще он мог сообщить суду? Если он намеревался обвинить О’Доннела в убийстве, чью еще репутацию он мог загубить? В тот момент, когда Жерар Беллотти решился стать полицейским информатором, он подписал себе смертный приговор.

Фрейзер рассмеялся и показал на тоненький томик, лежавший на сиденье рядом с Оскаром.

— Боюсь, вы слишком много читаете нашего друга Конана Дойла, Оскар.

Мой друг взял подаренный ему экземпляр «Знака четырех» и повертел книгу в руках.

— Я впитываю уроки мистера Шерлока Холмса, который являет собой достойный образец логического мышления и наблюдательности.

Фрейзер улыбнулся, откинулся на спинку сиденья и провел длинными тонкими пальцами по волосам.

— Это был несчастный случай, Оскар, или самоубийство. Беллотти понял, что игра закончена, и он не сумеет справиться с последствиями. — Фрейзер повернулся, чтобы посмотреть в окно вагона, но ночь уже вступила в свои права, и он увидел в стекле лишь собственное отражение. — Сегодня утром вы упомянули карлика, — сказал он. — О каком карлике шла речь?

— Беллотти держал при себе карлика, который служил его спутником, посыльным и телохранителем… Я редко видел Беллотти без него. Невероятно уродливое существо!

— Если Беллотти убили, — предположил Фрейзер, снова поворачиваясь к Оскару, — возможно, убийца карлик.

— Я очень в этом сомневаюсь, — возразил Оскар. — Карлик — сын Беллотти.

Фрейзер снова повернулся к окну вагона.

— Я ничего не знал о карлике.

— Вам придется его найти, — сказал Оскар.

— Да, — рассеянно проговорил Фрейзер, — да, вероятно. Многое предстоит сделать…

— И с чего вы начнете? — спросил Оскар. — Допросите членов маленького клуба Беллотти? Они смогут рассказать вам о Дрейтоне Сент-Леонарде, как вы считаете? Конечно, в отличие от Беллотти, они едва ли захотят с вами сотрудничать…

— Я думаю, что начну с миссис Вуд, — сказал Фрейзер, но Оскар пренебрежительно покачал головой. Фрейзер продолжал: — Миссис Вуд… или миссис О’Доннел… или как там еще она себя называет: она была той самой экономкой, Оскар, я уверен.

— Она будет это отрицать.

— Несомненно. Те, чьи руки обагрены кровью, не склонны говорить правду.

— Вы предъявите ей обвинение?

— Нет, если у меня не будет признания. Присяжные не любят выносить приговор матерям, убивающим своих детей. Однако они признают О’Доннела виновным, и его повесят — это станет для нее наказанием.

Наш поезд уже катил по юго-восточным предместьям Лондона. Днем унылые улицы и покосившиеся дома представляли собой едва ли не самые отвратительные трущобы столицы. Ночью мерцающие свечи в оконных проемах и газовые фонари в переулках превращали нищету в волшебную сказку, ряды дешевых многоквартирных домов становились домиками Ганса и Гретель. Оскар проследил за моим взглядом и понял, о чем я подумал.

— Иногда иллюзия может быть утешением, — сказал он.

Вероника проснулась. У нее были усталые глаза; кожа побледнела (пудра осыпалась); волосы выбились из прически и окутали плечи. Я никогда не видел ее более естественной, или более уязвимой. Она мягко улыбнулась мне и не отводила глаз, задерживая мой взгляд. У меня захватило дух — настолько она была прелестной.

Поезд сбавил скорость, мы подъезжали к конечной станции. Вероника поправила волосы, потянулась и повернулась к Оскару.

— Я должна принести вам свои извинения, мистер Уайльд.

Оскар встал и поклонился ей, после чего поднял руки, чтобы снять с багажной полки одну из сумок.

— Вы ничего мне не должны, дорогая леди.

— Нет, я должна принести извинения, — повторила она. — Сегодня утром я вела себя несдержанно и недостойно. Я не знаю, что на меня нашло. Надеюсь, вы простите меня и докажете это, навестив завтра вечером, чтобы выпить за мой день рождения.

— Сочту за честь, — кивнул Оскар. — А Роберт тоже приглашен?

— Он знает, что приглашен! — Вероника наклонилась ко мне, взяла мою руку и поцеловала.

— Хорошо, — сказал Фрейзер, хлопнул себя по коленям и быстро встал. Поезд со скрежетом остановился. — Значит, договорились. Увидимся завтра в шесть часов вечера на Лоуэр-Слоун-стрит. А сейчас?

Мы все уже были на ногах и собирали свои вещи.