Джайлз Брандрет - Оскар Уайльд и смерть при свечах

— Следуйте за ним, — сказал я своему кэбмену.

И мы покатили на север от площади Сохо, потом на запад по Оксфорд-стрит, на юг по Бонд-стрит к входу в отель «Албемарль», в шести домах от клуба «Албемарль», который мы с Оскаром покинули сорок минут назад. Иногда Оскар останавливался в отеле. Мне это было известно, но я не ожидал, что он направляется именно сюда, поэтому, как только его кэб остановился, мой оказался совсем рядом.

Оскар подошел к двери отеля и позвонил. Почти сразу дверь распахнулась, и ночной портье впустил его внутрь. Переступив порог, Оскар оглянулся, посмотрел в мою сторону и сказал:

— Спокойной ночи, Роберт. Как видите, мне ничего не угрожает.

На следующее утро Оскар отправился в Оксфорд и начал писать роман, который впоследствии получил название «Портрет Дориана Грея». И я не имел известий от моего друга в течение шести недель.

В следующий раз я встретился с Оскаром Уайльдом шестнадцатого октября 1889 года в день его тридцатипятилетия. Оскар попросил меня прийти ровно в 16.30 к цветочному ларьку возле входа на станцию подземки «Слоун-сквер» и не опаздывать — и на сей раз, мне это удалось. Мне хотелось поскорее его увидеть, я очень по нему скучал.

Но его вид меня поразил. Несмотря на то что Оскар выглядел прекрасно — с высоко поднятой головой, обычно бледные щеки покрывал здоровый румянец — мой друг был в глубоком трауре: черное пальто, черный галстук, в руке, затянутой в черную перчатку, он держал черный цилиндр с шелковой траурной лентой. Но главное, что меня потрясло — не сходившая с его губ улыбка.

— Молодость улыбается без всякого повода, — сказал он, когда мы пожали друг другу руки. — В этом одна из главных причин ее очарования. Я улыбаюсь, потому что счастлив вас видеть, Роберт, очень счастлив.

— И я счастлив вас видеть, Оскар, — ответил я, но меня тревожит ваш траур.

Он посмотрел на свой траурный наряд и объяснил:

— Сегодня, в день моего рождения я традиционно скорблю по еще одному утраченному году молодости, губительному влиянию времени на лето моей жизни… tempus fugit írreparabile ! [38] Tempus fugit írreparabile! (лат.) — Слегка перефразированная цитата: «Бежит безвозвратное время». Гораций. «Оды». I, XI, 7. — Он положил руку мне на плечо. — Но шесть недель не прошли даром, хотя время и оказало на меня свое сокрушительное воздействие. Я заметно продвинулся в написании романа для Стоддарда.

— Рад это слышать.

— И негативное движение вперед в расследовании убийства несчастного Билли Вуда.

— «Негативное движение вперед»? — повторил я. — Что это значит?

— Это значит, — заговорил Оскар, переводя взгляд с меня на цветочный ларек, — что я отмел все уводящие в сторону варианты расследования. Нам теперь не придется тратить время на тупиковые направления, эту работу проделали за нас другие. — Он не сводил глаз с ведерка, заполненного алыми розами. — К примеру, за прошедшие шесть недель мои шпионы навестили всех домоправительниц, чьи фамилии упоминаются в книгах «О’Доннована и Брауна» с Ладгейт-Серкус, и ни одна из них не появлялась на Каули-стрит, двадцать три, в день убийства несчастного Билли.

Я рассмеялся.

— И кто же эти ваши «шпионы», Оскар?

— Тайные агенты, Роберт. Если я расскажу вам, кто они такие, это лишит смысла их деятельность. Однако, поверьте мне, они надежные люди, на которых можно положиться. Пока я работал в Оксфорде, они рыскали по улицам Лондона и Бродстэрса, приглядывая за главными действующими лицами нашего дела. Должен вас разочаровать, Роберт, в наше отсутствие поведение Эдварда О’Доннела и Жерара Беллотти не вызывало ни малейших подозрений. Если бы они были виновны в убийстве, то наверняка попытались бы покинуть страну… На самом деле, из донесений следует, что оба они, как и прежде, продолжали заниматься своими сомнительными делишками.

— А миссис Вуд?

— Я переписывался с миссис Вуд, — ответил Оскар, взгляд которого вновь возвратился к алым розам, словно он пытался выбрать самый лучший цветок. — Ее скорбь огромна и вполне искренна. Я не верю в то, что она убийца, но не сомневаюсь, что миссис Вуд продолжает что-то от нас скрывать.

Я нахмурился.

— Значит, прошло шесть недель, но нам ничего не удалось узнать?

— Нет, мы заметно продвинулись вперед, Роберт, — возразил Оскар, выбрав наконец розу и аккуратно вставляя ее мне в петлицу. — Этот осенний цветок назван в честь Черного Принца. [39] Возможно, имеется в виду Эдуард, принц Уэльский (1330–1376), прозванный Черным Принцем за цвет своих доспехов. Он вполне стоит шестипенсовика, не так ли? Теперь мы знаем намного больше, mon ami , поскольку сумели исключить предположения, не имеющие отношения к делу. А сейчас нам предстоит встретиться с инспектором Фрейзером из Скотланд-Ярда!