Маргарет Брентон: Жемчуг проклятых

— Ничто так не укрепляет здоровье, как прогулка по площади Линден-эбби в утренний час и в… эээ… вечерних туалетах.

Окинув взглядом наряд Агнесс, Джеймс понимает, что перестарался, но продолжает голосом бодрым и наставительным:

— Если ни один пророк этого не написал, то лишь потому, что не счел нужным повторять столь очевидные истины. Вы не хотите к нам присоединиться, господа? Нет? Как жаль! В таком случае, нам с мисс Тревельян придется удалиться.

Прихожане ошарашены. Они определенно что-то видели, но что? Один миг — леди Мелфорд кричит на племянницу пастора, наставляя на нее револьвер, другой — к ним присоединяется ректор, а платье племянницы успевает поменять цвет… Но мозг торопливо отплевывается от этого видения, совершенно лишнего в повседневной жизни, а побеспокоенное воображение потягивается и вновь засыпает. Пора приступать к утренним хлопотам.

А Джеймсу с Агнесс пора уходить.

Бережно придерживая племянницу за локоть, Джеймс ведет ее по улицам, а когда дома остаются позади, он не спеша разматывает белый шейный платок и роняет его на траву.

— И простер я воскрилия риз моих на тебя, и покрыл наготу твою? — спрашивает Агнесс, оглядывая свое зеленое платье, и с ее губ срывается невнятный звук, нечто среднее между всхлипом и радостным смехом.

— Тсс, не говори ничего, ты устала. Сейчас мы пойдем домой и выпьем чаю.

— Вы же слишком горды, чтобы позвать меня обратно.

Он бормочет, что гордыня мать всех грехов и надо же как-то с ней бороться, но Агнесс никак не может поверить в произошедшее, хотя понимает, что должна. Потому что Лавиния права. Фейри можно не доверять, но верить в них нужно обязательно. Иначе во что превратится наш мир?

— Но как мне отблагодарить вас за ваше прощение? — не сдается она.

— А за прощение вообще нельзя благодарить. Оно дается свободно, как дружба… как любовь, — добавляет он чуть тише. — Впрочем, ты можешь испечь мне кекс. Благодарственный кекс. У тебя хорошо получается с недавнего времени.

Она кивает и прячет руки в карманы, чтобы Джеймс не видел, как она дрожит.

Где-то далеко, дальше, чем Уитби, за гранью горизонта, плещет холодное море, и плывут по нему селки — свободные, сильные — перекликаясь пронзительными голосами. А среди них один — в человеческом обличье. Один, еще не получивший своей тюленьей шкуры, но несмотря на это — счастливый и свободный, ведь рядом с ним — его мать, тоже свободная и счастливая… Ронан — проклятый своим смертным отцом, проклявший свою смертную кровь.

Агнесс представляет себе Ронана и Мэри — вместе, среди морского простора. И улыбается.

Завтра эта картина уже не покажется ей такой радостной, и Агнесс заплачет, проплакав и послезавтра, и всю неделю, и неизвестно, когда сможет остановиться. Потому что жемчуг — к слезам.

Но когда слезы высохнут, рядом будет Джеймс, ее рыцарь-эльф. Наверное, она отважится положить голову ему на плечо.

Средневековая баллада «Тэм Лин» ( англ . Tam Lin), перевод М. Ковалевой.

Английская народная баллада «Графиня-цыганка», перевод С. Маршака.

Английская народная баллада «Два волшебника», перевод Н. Голля.

У. Блейк «Больная роза», перевод В. Потаповой.

Уильям Шекспир, «Тит Андроник», акт II, сцена 1. Перевод А. Курошевой.

Вальтер Скотт, «Томас Рифмач», пер. Н. Прохоровой.