Андрей Ильин - Государевы люди

По лестнице поднимались, задирая винтовки снизу и приопуская сверху, чтобы тело оставалось горизонтальным. Шли молча, вкручиваясь в лестничные марши.

Возле двери встали, положили тело на пол, выдернули из-под него винтовки.

Кто-то прокрутил барашек звонка.

Раздалась трель.

— Кто там? — крикнул из-за двери оживленный женский голос. — Ты, Мика? Ты вернулся?.. Ты что-то забыл?

Звякнула щеколда.

Дверь открылась.

На лестнице, толпясь, стояли юнкера. Перед ними на полу на шинели кто-то лежал.

— Это — Мика, — сдавленно сказал кто-то из юнкеров. — Простите...

— Мика? — не поняла мать. — Где Мика?..

Но юнкера, быстро развернувшись, стали прыгать по ступеням вниз, словно только что сотворили какую-то проказу и теперь убегали. Одни. Без Мики!..

Они еще не успели добежать донизу, не успели выскочить за дверь, как сверху раздался страшный, долгий, истошный женский крик:

— Ми-ика-аа!..

Мишель, как и все, бежал, прыгая через ступени, стремясь как можно скорее оказаться на улице. Бежал и думал: «Боже... боже... боже мой!.. Что же будет?!»

Не отдавать деньги — грешно!

Тем более — дамам!

Тем паче — любимым!

Но и ее начальникам — тоже!

Отдать деньги начальнику, может быть, даже важнее, чем даме, так как он может, обидевшись, уволить ее с работы. Кроме того, если отдать деньги только даме, то это будет форменным мотовством. А если начальнику — то выгодным вложением капиталов, обещающим дивиденды в виде повышения по службе и, может быть, даже тем самым обещанным даме сердца «Мерседесом». Ну или хотя бы подержанным «Фольксвагеном». А что — «Фольксваген», если здраво рассудить, тоже не такая уж плохая машина! По крайней мере, лучше «десятки».

В общем, не остается ничего иного, как брать деньги в кредит! Что на Западе совершенно в порядке вещей. Так он там и живет — занимая, чтобы отдать долг, и перезанимая, делая тем новые долги...

Но чтобы брать в кредит, нужно иметь солидных поручителей. Которых здесь у него нет.

Или иметь какой-то залог — например, недвижимость.

Чего у него тоже не имеется.

Хотя...

У него ведь есть квартира на берегу Москвы-реки с видом на Кремль! Та, что стараниями начальства предоставлена ему во временное пользование административно-хозяйственным управлением делами Президента... Но ведь никто не знает, что во временное, потому что на случай проверки у него имеется фиктивная купчая, а Регистрационная палата при необходимости выдаст нужную, удостоверяющую его право на собственность, бумагу!

Так что никто, кроме него и еще нескольких человек, не знает, что эта квартира «липовая», а раз так, то получается, что она как настоящая и ее можно продать или заложить!

Нет, продать вряд ли — сделку наверняка заблокируют. А вот помешать ему получить под нее кредит никто не сможет!

Конечно, эта его махинация скоро раскроется, но ведь не сразу, а лишь потом, когда он победит! Когда, получив доступ ко второму, что хранится в Гохране, колье, сможет доказать, что оно — фальшивка! А победителей, как известно, не судят!

Вот он и выход!

С кредитом у Мишеля-Герхарда-фон-Штольца проблем не возникло. Квартира в историческом центре столицы, да в пол-этажа, да с видом на Кремль, была нужна всем! Пусть даже с риском, что кредитор деньги не отдаст. То есть даже лучше, если не отдаст!

Так что деньги у Мишеля-Герхарда-фон-Штольца появились.

И тут же ушли начальнику Ольги — Георгию Марковичу. Но что такое деньги, когда на карту поставлена честь!

Честь Мишеля-Герхарда-фон-Штольца!..

Москву было не узнать...

Кругом по первым-вторым этажам выбитые стекла, лавки глядят на улицы разбитыми и разграбленными витринами, сорванные с петель, разбитые в щепу двери валяются тут же, неподалеку. На многих фасадах свежие пулевые и осколочные выбоины — отдельные или длинной пулеметной строчкой. Кое-где улицы перегорожены баррикадами из поваленных, вырванных с корнем фонарных столбов, афишных тумб, скамеек и опрокинутых кверху дном телег. Встречаются неубранные трупы лошадей, случается, что и подстреленных людей. По мостовым ветер несет мусор, под ногами хрустит битое стекло, где-то чадно горят дома, к которым не могут пробиться через баррикады и завалы пожарные машины. Многие парадные зашиты крест-накрест досками. Людей почти не видно. Обыватели, которые в первые дни было высыпали на улицу, попрятались по домам. То тут, то там вспыхивают короткие, ожесточенные бои — трещат, особенно слышные ночью, выстрелы — одиночные и залпами. Все чаще бухает артиллерия...