Сергей ГОРОДНИКОВ - ЛЕЙБ-ГВАРДЕЕЦ

– Так что, петербуржские гости. Они в гостинице остановились? – деловито поинтересовался он у водителя.

– Пока не подыщут особняк, – неохотно, с ленцой ответил парень.

Шуйцев поправил тонкие коричневые перчатки и мимо не посмевшего остановить его жандарма уверенно прошел в тепло гостиничного вестибюля. Дежурный портье и хозяин гостиницы старались выглядеть англичанами, они проверяли деловые бумаги и посмотрели на него, когда он уже поднимался по лестнице. Тоже не решившись остановить его, они переглянулись.

– Походка столичной штучки, – почему-то оправдываясь перед хозяином, заметил портье.

– Пальто из Лондона, – согласился хозяин, в свою очередь оправдываясь за собственную нерешимость узнать, к кому направился этот, не являющийся постояльцем молодой мужчина.

Шуйцев же поднялся на второй этаж к наиболее дорогим номерам, прислушался. Из приоткрывшейся двери вышел носильщик, – он пересчитывал деньги и, не глянув на Шуйцева, прошел к лестнице. Из полуоткрытой двери номера доносились голоса Арбенина и городского головы.

– Отсюда лучший вид. И солнце по утрам не беспокоит, – пробубнил голова.

– Мне нравится, – согласился Арбенин.

Шуйцев осторожно скользнул к соседнему номеру, заглянул в него. Затем тихо вошел, плотно прикрыв за собою недавно окрашенную дверь.

– Вы горничная? – спросила грустно Анна, она смотрела в окно, была уже без шубки и без перчаток.

Ответа не было, но замок тихо и осторожно щелкнул. Она обернулась, левой рукой внезапно зажала себе рот, тогда как он приблизился к ней, жадно рассматривая ее лицо.

– Чем меньше остается от прошлой жизни, тем чаще думаю о тебе, – волнуясь, объяснил он.

– О-о, – глубоко выдохнула она. – Почему, почему мы не уехали? – Она оживилась, словно у нее появилась цель, побуждавшая к действию. – Да, конечно. Мы сейчас же должны уехать. Отец перевел большие капиталы в ... Что?! – испуганно воскликнула она, когда он отвел глаза.

– Анна, – он снова глянул в ее лицо, попытался объяснить ей. – Я не могу быть альфонсом. Я сейчас никто. Беглый каторжник. Меня ищут.

Она смотрела на него и, не понимала, что же он говорит такое.

– Анна, я все еще русский офицер. Пусть и бывший.

Она отвернулась к окну, обхватила себя руками, будто ей стало очень холодно.

– Уходи, уходи сейчас же, – глухо произнесла она.

Он не посмел ей возразить, покинул номер. Подавленный, он уже ступил на ступени лестницы, когда расслышал в вестибюле негромкий и отчётливый разговор, который его насторожил.

Там, внизу, в просторном вестибюле полицмейстер показывал фотографию Шуйцева жандарму и портье. Кроме них были секретарь Арбенина, хозяин гостиницы и спустившийся к ним городской голова. На фотографии Шуйцев был в военной форме – рослый жандарм и портье не без сомнения узнавали его.

– Вроде похож, – наконец сказал портье не вполне уверенно.

– Похож... – обойдясь единственным словом, жандарм пожал широкими плечами.

– Господа, – вмешался хозяин гостиницы. – У него походка столичная.

– Он лейб-гвардеец, – поморщился полицмейстер, затем поправил себя. – Был им.

– Господа, – не унимался хозяин гостиницы. – Только не у меня! Вдруг он вооружён. Вы начнёте стрелять… Пострадает репутация моей гостиницы.

Он повернулся к городскому голове, – де поддержите меня в споре с полицией. Но голова стукнул кулаком по стойке администратора.

– Чего ж вы медлите?! – рыкнул он на полицмейстера.

– Надо дождаться жандармов, окружить здание, – с неожиданной пред начальством твердостью возразил полицмейстер. – Я сегодня раз промахнулся, упустил его. Будем действовать наверняка.

Услышав это, Шуйцев мягкой поступью отступил от лестницы. Стараясь не производить шума, он быстро проскользнул в ближайший, оказавшийся не запертым изнутри номер и тихо защёлкнул за собой дверной замок, живо осмотрелся.

Видимый в проёме спальни лысеющий темноволосый мужчина лежал в постели, по грудь укрытый белым одеялом. Он не спускал глаз со стройных ног снимающей чулки полуголой девушки. Она первой взглянула на Шуйцева и узнала его: отчасти по одежде Ражина. Он тоже узнал в ней Наташу, девушку, которая приезжала с Ряжиным на каторгу.

– Хэллоу! – она весело взмахнула рукой и стала резво одеваться.

– Вы кто? – грубо спросил Шуйцева мужчина. – Что вам угодно?!

– Он мой жених, – сказала Наташа и с осуждением бросила лысеющему типу: – Развратник!

Мужчина сразу поубавил гонор, натянул одеяло по самую шею. Однако Наташа сдернула с него одеяло, и он, стыдливо укрыв ладонями срамное место, как-то разом сжался. Воспользовавшись тем, что девушка залезла в карман его пиджака, он вновь натянул на себя одеяло и даже не возражал, когда она вынула из его бумажника деньги, а пустой бумажник швырнула ему на грудь поверх одеяла. Купюры небрежно переместились к ней в сумочку.