Владимир Бобренев - Без срока давности

Дальнейшая судьба справок, которые ложились на стол Меркулову, совершенно неизвестна. Следов их в архивных делах отыскать не удалось. Наверное, эту туманную ситуацию мог бы прояснить сам бывший руководитель госбезопасности. Но Ночему-то никто из допрашивавших его следователей и прокуроров, в том числе и Руденко, особо в эти детали не вдавался. Складывается впечатление, будто их основной целью было не установление обстоятельств конкретных преступных деяний, формы и степени участия в них каждого из подследственных, а фиксация вины в общих чертах. Оттого и в документах следствия некоторые творимые по указке высокопоставленных руководителей внутренних дел и государственной безопасности неблаговидные дела фигурируют достаточно неопределенно. И все-таки на одном из многочисленных допросов Прокурор Союза ССР Руденко проявил интерес к делам лаборатории более обстоятельно.

— Известен ли вам Могилевский Григорий Моисеевич? — спросил он Меркулова.

— Да, известен. Он работал в — лаборатории со специальными заданиями.

Как видим, в отличие от Берии, этот обвиняемый оказался более откровенным. Руденко это почувствовал сразу. Впрочем, Меркулову опасаться было вроде бы нечего: Хрущеву нужна была голова Берии, и только.

— Давайте тогда уточним, что это за лаборатория и какие специальные задания она выполняла.

— Насколько припоминаю, лаборатория занималась исследованием ядов и газов, разработкой специальной аппаратуры и взрывчатых веществ.

— Лаборатория находилась в составе НКВД СССР?

— Да.

— И с какого времени она действовала?

— Затрудняюсь ответить. Очевидно, давно. Во всяком случае, она создана до моего прихода на работу в систему НКВД СССР.

— Что за опыты над живыми людьми проводились в этой лаборатории?

— В лаборатории проводились опыты над приговоренными к расстрелу по выяснению действия ядов, которые в этой же лаборатории вырабатывались. Яды предназначались для диверсионной работы за границей…

— По чьему разрешению проводились эти опыты?

— Сначала с разрешения Берии, а затем с моего разрешения. Я разрешал эти опыты, зная, что ранее они были санкционированы Берией.

— Могилевский показывает, что для этих опытов было использовано около сотни осужденных.

— Я не давал санкций на производство опытов в тридцать восьмом — тридцать девятом годах, а в военное время мною было санкционировано несколько таких опытов, как я показывал выше, шесть — восемь.

— Чем кончались опыты для людей, над которыми они проводились?

— Люди эти были приговорены к расстрелу, на них испытывались, безусловно, смертельные яды, и опыты заканчивались смертью.

Благодаря откровениям Меркулова роль руководства НКВД-МГБ в организации деятельности «лаборатории смерти» стала вырисовываться более четко. Это значительно облегчило закрепление доказательств обвинения по эпизоду, связанному с умерщвлением людей ядами. Спустя месяц после разговора с Прокурором Союза ССР Меркулова допрашивал помощник главного военного прокурора полковник юстиции Успенский:

— С какого времени вы стали руководить деятельностью спецлаборатории Могилевского?

— Я сейчас уже не помню, когда Могилевский впервые обратился ко мне за разрешением проверить некоторые выработанные им яды над осужденными к расстрелу. Возможно, это было за несколько месяцев до начала войны. О существовании такого рода лаборатории я до этого не знал. Могилевский мне сообщил о том, что ранее Берия давал ему разрешение на производство опытов над осужденными к расстрелу. Я проверил это заявление у Блохина или Герцовского и получил подтверждение того, что такое разрешение действительно давалось Берией. Тогда я разрешил Могилевскому провести опыты по применению яда над осужденными к расстрелу и в последующем несколько раз по просьбе Могилевского давал такое разрешение. Я не считал при этом, что делаю что-либо незаконное, так как дело шло о приговоренных к расстрелу врагах Советского государства, а эксперименты проводились над ними в целях обеспечения советской разведки надежными ядовитыми средствами.

— Вам зачитывается выдержка из показаний Могилевского от двадцать седьмого августа пятьдесят третьего года: «В тридцать восьмом году, осенью, я стал получать задания от Судоплатова, который тогда работал в ИНО, и от Меркулова В. Н., который работал тогда заместителем наркома внутренних дел СССР, также по исследованию и изготовлению отравляющих и наркотических средств».