Марк Миллз - Офицер по вопросам информации

И все-таки самый главный вопрос касался оторванной наплечной нашивки, найденной в руке Кармелы Кассар. Он хотел знать, где можно было бы приобрести такую вещь в случае необходимости ремонта формы. Макс мог дать ему название военного розничного магазина в Валлетте, облюбованного подводниками, потому что Лайонел вечно стонал по поводу «Гристи». Обращало на себя внимание, что орденская колодка Лайонела была в полном порядке с начала года, словно доставка его наград на осажденный остров была куда важнее, чем горючее, оружие и продовольствие.

Басуттил дал понять Максу, что время работает против них и что шансы на успех невелики.

— Вы должны были раньше встретиться с Басуттилом.

— Есть куча вещей, которыми мне приходится заниматься, — оправдался Макс. — Послушайте, я не знаю, сказала ли вам Лилиан, но платить я не могу.

Тень разочарования омрачила торжественное выражение лица Басуттила.

— И вы? — спросил он. — Вы делаете это за деньги?

Макс не услышит о нем двадцать четыре часа, объяснил Басуттил. Все это время он может спокойно заниматься своими делами. Посоветовал не вступать в контакт с Лилиан, но и не запретил.

Уходя, он повернулся от дверей.

— Есть одна вещь, которую вы можете для меня сделать. «Спитфайры» — они скоро прибудут?

— «Спитфайры»?

— Вы же офицер информационного отдела, не так ли?

— Поверьте мне, это ничего не значит.

Басуттил встретил отказ вежливым поклоном и пошел вниз по лестнице.

— Два дня! — крикнул Макс в темноту.

— Два дня?

— Девятого. И их будет много. Больше шестидесяти.

— Ох-х-х! — донесся снизу возглас Басуттила. — Ох-х-х, это здорово!

— Посмотрим.

— Нет, это они посмотрят. Через два дня они увидят.

И когда он заторопился вниз по каменным ступеням, у него появилась легкость в походке.

После ухода Басуттила Макс занялся своими делами, погрузившись в многочисленные встречи. Вообще-то он считал их едва ли не потерей времени. Мертвое дерево давно было вырезано из корпуса подгнивающего корабля, который он унаследовал. Мужчины (и женщины) его штата работали безупречно, их профессионализм и преданность делу были вне критики. Кроме того, они посылали запросы, участвовали в совершенно бессмысленных совещаниях, и у них оставалось мало времени для ланча. Отвлекаться они не могли. А вот он мог. Все что угодно — лишь бы отвлечься от мыслей о Митци и той новости, которой она ошеломила его.

Незадолго до полудня он вернулся в офис и с удивлением увидел Фредди, сидящего на мягком стуле у окна; тот крутил в руках чашку с чаем.

— Очень хороший, — сказал Фредди, поднимая ее.

— Мария держит лучшие сорта для гостей. Нам мало что достается.

— Я думаю, нам лучше поговорить наедине.

— Прошлой ночью я не сомкнул глаз.

— Он левша.

Макс не был уверен, правильно ли расслышал.

— Он… что?

— Левша. — Фредди подался вперед. — Я должен был понять это раньше. Но идея пришла мне в голову только вчера, когда я оперировал. Рана на шее Кармелы была с правой стороны, ее правой, что означает — он действовал левой рукой.

Макс восстановил в памяти длинный разрез, который поразил ей сонную артерию. Этот образ мог прийти ему в голову значительно раньше.

— Или он стоял позади нее.

— Возможно, — согласился Фредди. — Но сомнительно.

Встав, он взял нож из слоновой кости со стола Макса, чтобы подкрепить свою точку зрения. Сонная артерия находится глубоко в мышцах шеи. Чтобы проникнуть на такую глубину, нужно определенное усилие, не говоря уж о точности, что требует необходимости оказаться позади жертвы. Это была убедительная демонстрация, хотя и страшноватая.

— Да, он левша, — согласился Макс, забирая нож для вскрытия писем.

— Сколько левшей ты знаешь?

— Немного. Мы в явном меньшинстве.

— Вот именно. Это значительно сужает поле поиска.

Макс закурил.

— А я думал, ты не хочешь больше заниматься этой историей.

— Я тоже. Выяснилось, что я ошибался.

Фредди подошел к окну, быстро выглянул из него и повернулся:

— Я много передумал в последнее время. Меня не волнует, что со мной сделают. Это будет потеря для них, если меня пошлют на перевязки. — Он помедлил, и во взгляде его мелькнула нерешительность. — Или, может быть, с меня хватит всего этого, и я надеюсь, что именно так они и поступят.

— Ты знаешь, что это неправда.

— Неужели? Я устал, Макс. Я слишком много времени провел здесь, слишком много видел — хватит на целую жизнь. Ты и не догадываешься, как я провожу дни.