Александр Арсаньев - Иерусалимский ковчег

— Анна им увлеклась?

— Пожалуй, — сказала Мира. — Но я не уверена, — развела она руками. — Как я и говорила, Аксакова — особа весьма практичная, я бы сказала — меркантильная, — добавила она. — Если хотите, Яков Андреевич, — глаза ее игриво блеснули, — могу вам на нее погадать!

Я до поры до времени отказался от этого любезного предложения.

— Кстати, — вдруг вспомнила Мира, лицо ее сделалось серьезным и, пожалуй, даже взволнованным. — Анна как-то говорила мне, что ей знакома ваша фамилия!

Приятно было осознавать, что столь очаровательные барышни обсуждали мою персону.

— У меня известное имя, — успокоил я Миру. — Так что в этом нет ничего удивительного!

Однако я не был так уж уверен на этот счет, совпадения и случайности мне всегда не нравились. Я полагал, что Строганов вряд ли стал бы упоминать обо мне в разговоре с невестой. В конце концов он был хотя и новообращенным, но масоном и должен был уметь держать язык за зубами.

Анна Александровна Аксакова проживала на Сергиевской улице совместно с двумя престарелыми тетками, одна из которых звалась Пульхерией, нюхала табак и молодилась, а другая — Авророй, которая, напротив, все время изображала из себя умирающую и брала на себя труд учить всех и каждого, рассыпая советы направо и налево. Этой суровой менторше, которую, как говорили в свете, побаивался и стар и млад, умела противостоять одна только ее своенравная племянница. Но тетка ее любила и порою даже с ней соглашалась, а после расторжения помолвки со Строгановым зауважала Анюту еще сильнее.

Экипаж остановился у парадного подъезда двухэтажного белокаменного дома с колоннами. Я помог своей даме выбраться из кареты и направился прямиком к особняку, дернул ручку звонка, и дверь незамедлительно отворилась. Лакей оглядел нас с Мирой зоркими глазами с головы до пят, на мгновение его взгляд задержался на моей спутнице, затем скользнул по моим сапогам с узкими голенищами и остановился на экипаже. Оценив все увиденное, он отнесся к нам как к настоящим аристократам. Из чего я заключил, что лакею не откажешь в здравом уме.

Слуга проводил нас в гостиную с огромными зеркалами. Через некоторое время на пороге появилась хозяйка и радостно заулыбалась при виде Миры. — Charmee de vous voir, — запела она дежурную фразу.

Индианка представила меня:

— Яков Андреевич Кольцов, поручик в отставке, — и добавила, полусерьезно-полушутя:

— Мой господин и повелитель.

Анне Александровне шутка понравилась.

— Вы были на Востоке, — мечтательно сказала она.

Я согласно кивнул и только теперь принялся за изучение объекта, а он и в самом деле представлял из себя огромный интерес, особенно для ловеласа. Вот только если бы не характер!

Анна Аксакова была обладательницей огромных зеленых глаз с полуопущенными богатыми ресницами, боярских соболиных бровей, чуть вздернутого тонкого носа и пухлого чувственного рта. Ее золотистые волосы на темени были собраны в пучки и спрятаны под тонкую жемчужную сетку. Одета она была в вышитую канзу с тончайшим кружевом валансьен, как я полагал, напрямую выписанным из Франции.

«Не пара ей Виталий, не пара», — заключил я, едва только увидел Анну Аксакову.

— Пройдемте, пожалуйста, в столовую, — попросила она, подобрала обе свои юбки и поманила нас за собой. Мы вслед за ней покинули комфортно обставленную, гостиную.

Столовая в этом доме была скромная, но уютная. В центре комнаты, между двух окошек, располагался огромный стол с закуской. Разговор поначалу как-то не клеился, но в итоге мне на правах скорбящего друга ее покойного жениха все-таки удалось Анну Александровну мало-помалу расспросить о ее расстроившейся помолвке.

Особо расстроенной бывшая невеста не выглядела, скорее наоборот, можно было подумать, что она испытывает огромное облегчение.

— Где же я слышала вашу фамилию? — пыталась вспомнить Анюта.

— Не расстраивайтесь, — успокаивал я ее, немного лукавя. — Не так уж это и важно.

— Были ли вы на похоронах? — спросил я ее чуть позже, когда горничные стали убирать со стола.

— Была, — вздохнула Анна Аксакова, и прозрачные глаза ее с томной поволокой все-таки заблестели от нахлынувших слез.

— Вы любили его? — спросил я с сочувствием.

Она подняла на меня глаза и медленно выговорила:

— Не знаю, — Анна помолчала немного, а потом нервно воскликнула:

— Вы только подумайте, я бы уже овдовела!

— Но вам вопреки всему удалось-таки избежать столь печальной участи, — заметил я с невольной иронией.