Филипп Ванденберг - Пятое евангелие

– Я бы хотел вернуться к вашему замечанию, – сказал Талес и тут же исправился: – Я бы хотел вернуться к замечанию Вашего совершенства. Аскетизм достоин восхищения, но аскет не становится мудрецом автоматически. Мы не имеем ничего против аскетизма, если речь идет о нетребовательности. Если Диоген был вполне доволен, живя в бочке, то что можно иметь против? Диоген самостоятельно выбрал такой способ жизни и был счастлив. Но аскетизм монахов – это не что иное, как недоразумение. Павел просто не понял философию греческих стоиков и видел в ней лишь испытанный способ борьбы против пороков. Христианский аскетизм направлен на подавление и уничтожение человеческой натуры. При этом речь идет не только о желании интимной близости, но и о желании созерцать, слушать и ощущать на вкус. Истинная же философия стоиков основывалась на том, что жизнь человека должна быть в гармонии с природой. Если бы Церковь была права, то все монастыри стали бы оплотами счастья, мира и правды. Но задумывались ли вы о том, как обстоят дела в действительности? Вряд ли можно найти на земле место, в котором несчастье, злость и ложь были бы столь обычными явлениями, как в любом монастыре.

У Гутманна все внутри сжалось, и он испуганно взглянул на Талеса.

– Вашими устами говорят разочарование и горечь, Талес. Глубокое разочарование.

– Вы мне не верите?

Гутманн пожал плечами.

– Профессор, вы можете не мучиться сомнениями и верить каждому моему слову. Я знаю, о чем говорю, поскольку провел полжизни за стенами монастыря. И все это время я мечтал лишь об одном – о свободе воле. Вы можете представить себе, что это значит? Нет. Это может понять лишь человек, старавшийся умертвить свою плоть. Все, что есть на земле, материально. Сила человека не является чем-то неосязаемым или абстрактным. Настоящая сила человека, которая способна свернуть горы, – это свобода его воли. Лишь сбалансированные, естественные чувства и поступки могут сделать человека счастливым: желание и умение отказываться, действие и бездействие. Сутана забирает у любого надевшего ее как минимум половину всех умственных способностей.

– Вы были монахом?

Талес наклонил голову, и Гутманн смог различить на макушке свидетельство того, что стоящий перед ним человек носил тонзуру, – область характерной формы, где рост волос был нарушен.

– Капуцином, – сказал Талес, глядя в сторону. – Они заставляют выбривать волосы на голове до тех пор, пока не появится нимб, как у святого. Аскетизм, доведенный до самоотречения. Но однажды я понял, что мало смысла, если на моей могильной плите напишут «Он жил как святой», а миллиарды людей будут задавать вопрос: «Что же он сделал для человечества?» Но я не буду надоедать вам историей своей жизни.

– О нет! – запротестовал Гутманн. – Вы мне нисколько не надоедаете, напротив, даете пищу для размышлений.

– А я уж решил, что испугал вас!

– Конечно же, нет, – соврал Гутманн. – Вот только воспеваемая вами свобода воли в конечном счете должна означать, что здесь должны быть и женщины.

– Конечно, – ответил Талес таким тоном, словно это было нечто само собой разумеющееся. – Я же говорил вам, что это не монастырь, а скорее убежище единомышленников. Мы утверждаем, что нам удалось собрать в этих стенах самых умных и талантливых людей, а поэтому считали бы абсурдом, если бы здесь находились исключительно мужчины.

– И вы хотите сказать, что из-за этого не возникает никаких трудностей?

Талес рассмеялся. Гутманн с удивлением отметил, что человек, которого он знал уже семь дней, впервые смеялся от души.

– А вы как думаете? Это ведь закон природы: противоположные линии поведения, свойственные мужчинам и женщинам, а также развитие одного и того же знания в двух противоположных, но в то же время дополняющих друг друга направлениях создают некое природное напряжение. А ведь напряжение – одна из самых удивительных форм проявления сознания.

Читая Гутманну эту короткую лекцию, Талес распахнул незапертую дверь, на верхней части которой виднелась строка, составленная из символов размером с ладонь. Среди них были также треугольники и квадраты, расположенные самым причудливым образом. Очевидно, предполагалось, что, глядя на них достаточно долго, можно было прочесть некое зашифрованное послание.

– Здесь, в Лейбетре, мы не пользуемся цифрами, – сказал Талес, заметив удивленный взгляд своего подопечного. – Вам это может показаться странным, но людям они не нужны. Мы пользуемся цифрами неофициально лишь как одним из способов достижения цели, поскольку многим кажется, что они способны выражать свои мысли исключительно при помощи чисел. Вознесение цифр и чисел почти что в ранг божеств является одним из самых страшных пороков современности. Они проникают повсюду, растут и однажды сожрут людей, как пожирает человеческое тело рак.