Александр Бушков - Ковбой

– О чем вы задумались, Мишель?

– Мне вот пришло в голову… – сказал Бестужев. – А что, если швырять с аэроплана разрывные снаряды? Думается, это имело бы некоторое военное значение…

– Вы служили в армии? Я так и подумал, у вас угадывается военная выправка… Боже мой, Мишель! – француз страдальчески поморщился. – И вы туда же? Дома, во Франции, мне уже надоедал с подобными идеями один лейтенант венсенских стрелков, да и здесь те же идеи высказывал какой-то хлыщ в погонах… Вы, военные, везде одинаковы: все, абсолютно все пытаетесь приспособить для смертоубийства… Нет! – он значительно поднял палец, – технический прогресс обязан идти рука об руку с прогрессом нравственным, вот что я вам скажу! Хотя бы небо оставьте в покое, милитаристы вы этакие. К счастью, так, скорее всего, и случится… Ну подумайте сами: если все противоборствующие стороны будут обладать армадами военных аэропланов, способных сыпать с неба разрывные ядра, война становится совершенно бессмысленной. Какой смысл уничтожать с помощью аэропланов вражеский город, если враг поступит точно так же с вашими? Ведь от аэропланов нет защиты, нет средства, способного с ними бороться… Попробуйте-ка приспособить пушку или пулемет так, чтобы они могли поражать высоко летящий аэроплан! Можете себе представить?

– С превеликим трудом, – признался Бестужев. – Это головоломно сложная задача…

– Вот видите! А из винтовки меня подстрелить гораздо труднее, чем глупую птицу! Нет, говорю вам как профессионал: война с помощью аэропланов решительно невозможна, ибо она бессмысленна… мон дье!

Его глаза стали отрешенными, мечтательными. Бестужев проследил за направлением взгляда собеседника. Совсем неподалеку изящной и грациозной походкой шла по цветущей равнине мисс Лили, в легком синем платье, с солнечным зонтиком.

– Есть свое очарование в тихой провинции, – умиленно сказал месье Леду. – Не могу представить, чтобы порядочная юная дама решилась прогуляться в одиночестве по окраинам Нью-Йорка, этого вместилища разнообразных пороков… А здесь она может гулять безопасно… Она направляется к нам, господа!

Авиатор проворно затянул узел приспущенного галстука, пригладил волосы, вскочил и раскланялся со всей французской галантностью. Угрюмый Антуан тоже, проникшись , попытался придать своей дубленой физиономии абсолютно несвойственное ей выражение этакого романтического воодушевления.

– Приятного аппетита, господа, – сказала Лили, остановившись перед вскочившей троицей. – Вы позволите мне похитить у вас Майкла? У меня к нему срочное дело…

– О, разумеется, мадемуазель! – воскликнул авиатор, расплывшись в сладчайшей улыбке, сияя, как старательно начищенный усердной кухаркой таз для варки варенья. – Остается только позавидовать этому счастливчику…

– Что-то случилось, Лили? – озабоченно спросил Бестужев, когда они отошли на достаточное расстояние.

– Нет, что вы…

Она, мимолетно улыбаясь, сшибала концом зонтика самые высокие головки больших желтых цветов. Время от времени поглядывала на спутника отнюдь не кокетливо, а словно бы с цепким интересом. Бестужев, не пытаясь ничего понять, шагал рядом, позвякивая большими ковбойскими шпорами.

– Итак, я вижу, вы, что называется, втянулись в съемки, дорогой M и к?

Такой уж оказался кинематографический псевдоним, под которым Бестужеву отныне и предстояло значиться в титрах: Мик Рэли. «Во-первых, коротко, очень по-американски, – сказал Сол. – Во-вторых, звучно. Зритель любит короткие эффектные имена актеров, которые легко запомнить, у нас не театр и не опера, где – язык сломаешь! – может срывать аплодисменты кто-нибудь вроде Каварадосси… Мик Рэли – и точка». Бестужев и спорить не стал – его мнением вряд ли кто-то интересовался бы. В конце концов, Солу виднее…

– Вообще-то я не Мик… – сказал он осторожно.

– Ошибаетесь, – энергично ответила Лили. – Отныне и надолго вы – именно что Мик… как я большую часть времени – Лили… Хочется вам того или нет. Зрителю наплевать, как нас зовут по-настоящему… – она остановилась, повернулась к спутнику. – Давайте не будем ходить вокруг да около, Мик. Вы ведь не женаты?

– Не женат.

– И, надеюсь, у вас нет какой-нибудь симпатии очень далеко отсюда?

– Нет, – сказал Бестужев, испытав при этих словах нешуточный сердечный укол.

– Это просто прекрасно… – протянула Лили, сшибив зонтиком еще один огромный цветок. – Потому что у меня к вам есть предложение, Мик. Давайте поженимся.