Эллис Питерс - Страсти по мощам

— И то правда! Не много найдется людей, которые не верят в такое испытание. Ты как считаешь, весь здешний народ в это верит?

— А что, разве в ваших краях в это не верят? — удивилась девушка, и глаза ее округлились, как у ребенка. — А ты сам — тоже не веришь?

— В наших краях… Ну, орденские братья, те верят, во всяком случае, большинство. А я… Дитя мое, немало насмотрелся я на мертвых, которых после битвы обшаривали враги, — те самые, что в бою наносили смертельные удары, однако не припомню, чтобы хоть у одного мертвеца хлынула кровь из ран. Но во что я верю или не верю, не имеет значения. Для нас важно, верит ли в это убийца… Нет-нет, тебе и без того досталось. Предоставь это мне.

И все же девушка не отвела глаз, когда Кадфаэль снял простыню. Должно быть, она предвидела, что Кадфаэлю потребуется снова осмотреть тело — потому Ризиарт и не был обряжен в саван. Отмытый от крови, он мирно покоился на столе. Плотное, могучее тело выше пояса было покрыто темным загаром. Под ребрами виднелась рана — всего лишь небольшой порез, но с развороченными, воспаленными и посиневшими краями. Когда обмывали тело, рану хотели зашить, но это не удалось.

— Придется его перевернуть, — промолвил Кадфаэль, — нужно взглянуть на другую рану.

Сионед не колебалась. С нежностью скорее материнской, чем дочерней, она перевернула застывшее тело на правый бок, так что теперь щека отца лежала на ее ладони. Придерживая тело с другой стороны, Кадфаэль наклонился, чтобы получше разглядеть рану под правой лопаткой.

— Вы, поди, намучились, вынимая стрелу. Ведь ее пришлось вытаскивать спереди.

— Да, — Сионед вздрогнула, вспомнив об этом тяжком испытании. — На спине наконечник только прорвал кожу, и мы не смогли его отломать. Стыдно было так кромсать его, да ничего не поделаешь. Да еще вся эта кровь…

Действительно, наконечник стрелы всего лишь проколол кожу, оставив крохотное пятнышко спекшейся крови, окруженное синим кровоподтеком. Но на спине была еще одна отметина — тонкая и едва заметная. От отверстия, оставленного стрелой, выше тянулся прямой разрез длиной примерно с фалангу большого пальца, который слегка посинел по краям и оттого казался чуть больше. И вся та кровь, которую помянула Сионед, хотя на самом деле ее было не так уж много, вытекла из этого неприметного пореза, а не из бросавшейся в глаза раны на груди.

— Я закончил, — промолвил Кадфаэль и помог девушке бережно уложить тело на место. Вместе они привели в порядок растрепавшуюся шевелюру Ризиарта и почтительно укрыли его простыней. После этого монах поделился с Сионед всем, что увидел. Девушка выслушала его, широко раскрыв глаза, и некоторое время задумчиво молчала.

— Я тоже заметила этот след, о котором ты говоришь, — сказала она наконец, — но не поняла, что он означает. Растолкуй мне, если можешь.

— Это оттуда вытекла кровь Ризиарта, а вместе с нею его покинула и жизнь. И причиной тому была не стрела, хоть она и пронзила тело, а рана, нанесенная раньше. Его ударили ножом, и, насколько я могу судить, не обычным ножом, какой каждый держит в хозяйстве, а стилетом с очень длинным, тонким и очень острым лезвием. Поэтому, когда клинок вытащили, рана почти закрылась. И все же этот удар пронзил твоего отца насквозь — потому и удалось потом нанести другой удар, с обратной стороны, в старую рану, причем очень точно. То, что мы принимали за выходное отверстие, на самом деле входное. Стрелу вонзили ему в грудь, когда он уже был мертв, чтобы скрыть то, что скончался он от удара в спину. Поэтому и место было выбрано такое — на склоне, где густой подлесок. Вот почему он упал ничком, и вот почему потом его перевернули на спину. Оттого и стрела торчала под таким немыслимым углом. Никто вовсе и не стрелял в него из лука. Но проткнуть человека насквозь стрелой, держа ее в руках, невозможно — стрела набирает силу в полете. Поэтому, я думаю, прежде чем вонзить ее, рану расширили кинжалом.

— Тем же самым, которым он был убит? — спросила Сионед. Она была бледна, но в глазах бушевало пламя.

— Похоже на то. Ну а потом уже засадили стрелу, но даже и после этого с трудом удалось пронзить тело насквозь. Я-то с самого начала не верил, что в него стреляли. С хорошего расстояния Энгелард, как и всякий искусный лучник, пробьет насквозь пару дубовых досок, но всадить ее руками… нет. А рука у этого мерзавца сильная, это ведь дело нелегкое. И верный глаз — надо же было точь-в-точь УГОДИТЬ в старую рану и на входе, и на выходе!