Эллис Питерс - Страсти по мощам

— За столом с Ризиартом буду сидеть я, брат субприор, отец Хью и брат Кадфаэль, который понадобится нам как переводчик. Ты, брат Джон, в это время займись чем-нибудь по хозяйству — подсоби на кухне, а заодно можешь за скотиной и цыплятами отца Хью приглядеть. А вот для вас, брат Жером и брат Колумбанус, у меня особое поручение. Пока мы здесь будем вести переговоры, вам надлежит пребывать в молитве и бдении, дабы склонить святую к тому, чтобы она помогла нам вразумить упрямца и миссия наша пришла к благополучному завершению. И молиться вы будете не в здешней приходской церкви, а в часовне святой Уинифред, на старом кладбище, где она покоится. Возьмите с собой еды и вина, а дорогу вам покажет этот мальчонка, Эдвин. Если с помощью святой нам удастся одолеть Ризиарта, — а я верю, что так оно и будет, — я тотчас пошлю за вами. Но пока не получите от меня весточку, продолжайте молиться.

Брат Джон с удовольствием поспешил на кухню к Мараред — дровишки в очаг подбрасывать, таскать да подносить, что она укажет. Старушка давно уж овдовела, сыновья ее выросли и жили своими домами; надо думать, что в компании брата Джона ей всяко будет повеселее, а потому, подумал Кадфаэль, самые лакомые кусочки скорее достанутся парню, чем попадут на стол к приору. Между тем Жером и Колумбанус собрались в дорогу. У каждого за пазухой был сверток с мясом и хлебом, а Колумбанус, помимо того, держал две фляги — одну с вином, а другую, поменьше, с чистой родниковой водой.

— Конечно, жертва моя ничтожна, — смиренно произнес он, — однако я даю обет не прикасаться ни к чему, кроме воды, пока наше святое дело не увенчается успехом.

— Ну и болван, — пробормотал вслед ему брат Джон, выглянувший в этот момент из кухни, — похоже, с эдаким зароком ему до скончания века винца не нюхать.

С раннего утра на небе не было ни облачка, однако погода в мае частенько переменчива. Приор Роберт и те, кому предстояло вместе с ним участвовать в беседе, поначалу дожидались Ризиарта в саду, но через некоторое время неожиданно хлынул проливной дождь и загнал их под крышу. Между тем близился полдень — время, когда обещал прийти Ризиарт. Если он выбрал кратчайший путь и пошел лесом, то наверняка промок до нитки. Впрочем, не исключено, что он решил переждать непогоду в доме Кэдваллона, ведь это по дороге. Поэтому никто не придал значения тому, что Ризиарт опаздывал, хотя с полудня минуло уже полчаса. Однако когда прошел час, а о нем по-прежнему не было ни слуху ни духу, на хмуром лице приора появилось торжествующее выражение.

— Все ясно, — промолвил Роберт, — он услышал, какую кару предрек я ему за его грехи, и теперь боится встретиться со мной лицом к лицу.

— О твоем пророчестве он действительно слышал, — угрюмо отозвался отец Хью, — но чтобы перепугался — такого я не приметил. Говорил он спокойно и откровенно. И главное: он всегда держит свое слово. Я ничего не понимаю, это на него совсем не похоже.

— Ну что ж, — сказал приор, — приступим к трапезе, но будем есть не торопясь — дадим ему возможность сдержать свое слово, если он опоздал из-за какой-то непредвиденной случайности, — такое бывает. Подождем до тех пор, пока не надо будет собираться к вечерне.

— Пройдусь-ка я до дома Кэдваллона, — предложил брат Ричард, — другой-то дороги нет. Глядишь, я его по пути встречу, а нет, так хоть что-нибудь разузнаю.

Он отсутствовал более полутора часов и вернулся один.

— Я прошел даже дальше усадьбы Кэдваллона, — пояснил брат Ричард, — а на обратном пути заглянул туда и спросил сторожа, не проходил ли Ризиарт, но тот ответил, что его не было. Ну, я и решил вернуться: побоялся, что мы разминулись, — вдруг, думаю, пока я его на дороге ищу, он лесом прошел.

— Мы подождем его до вечерни, но ни минутой больше, — со зловещим спокойствием заявил приор, уже не сомневавшийся в том, что противник его не придет, — к немалому своему позору, и его, Роберта, торжеству.

Однако его ждали более пяти часов сверх назначенного срока — так что решительно никто в Гвитерине не мог сказать, что приор поторопился сбросить Ризиарта со счета.

— Ну вот, все и кончилось, — промолвил, поднимаясь, Роберт и отряхнул полы рясы, словно избавляясь от наваждения. — Теперь нет сомнений: он поджал хвост, а раз так, то все его возражения ничего не стоят, никто их все равно слушать не станет. Идем.

Солнце уже клонилось к закату, но светило еще ярко. На зеленую поляну перед церковью во множестве стекался народ, спешивший к вечерне. И тут из тени зарослей, где начиналась лесная тропка, появилась девичья фигурка. Это была дочь Ризиарта. Одетая в зеленое платье, с тщательно уложенными и спрятанными под чепец косами, она грациозной походкой проплыла по залитой солнцем поляне. Сионед собственной персоной направлялась в церковь, а рядом с ней, поддерживая девушку под локоток, шел Передар, на которого, впрочем, она почти не обращала внимания. Заприметив молчаливой чередой выходивших из дома отца Хью монахов, Сионед остановилась, переводя глаза с одного на другого. Последним вышел Кадфаэль, взгляд девушки задержался на нем, а потом она растерянно огляделась по сторонам и слегка нахмурилась, словно не нашла того, кого искала.