Сергей Лавров - Выстрел собянской княжны

Без четверти пять стоял он под часами в старенькой гимназистской шинели, ставшей уже тесной в груди и плечах, и наблюдал вокруг на тротуаре бойкое торжище сластями, детскими игрушками и предметами домашнего хозяйственного употребления. Любимым развлечением для детей тогда служили длинные узкие стеклянные трубки с водой и стеклянным же чертиком внутри, который опускался вниз, стоило надавить пальцем на замыкающую трубку резинку. Только-только появились резиновые красные воздушные шары, наполненные газом и улетающие вверх, достаточно было неосторожному обладателю выпустить на миг из рук веревочку. Просили за такое чудо поначалу огромные деньги, пять рублей, и Косте доступно было только любоваться на него и ждать, пока кто-нибудь из счастливчиков зазевается и упустит шарик, чтобы, запрокинув голову, с замиранием сердца наблюдать за его полетом…

Ровно в назначенный срок из гремящего потока экипажей, непрерывной рекой катящего мимо по Невскому, вынырнули дрожки Морокина, остановились у тротуара.

— Молодец! — крикнул советник юстиции. — Пунктуальность соблюдаешь! Влезай ко мне, поедем по делам! Поместимся! Что Филиппов — когда обещал заключение? Он нелюдим, я знаю, да это оттого, что его дважды грабили, один раз с попыткою смертоубийства…

Он вдруг, не выпуская из рук вожжи и ловко управляясь с лошадью, снял с бритой головы котелок и раскланялся с каким-то генералом, в светлом пальто, в недавно введенных ярко-красных брюках с золотыми лампасами, проезжающим встречно в «эгоистке» [9] Эгоистка — пролетка с очень узким сидением, рассчитанным только на одного человека. , запряженной великолепным орловским рысаком.

Костя ехал по Невскому, слушал Морокина и с удовольствием разглядывал дома и прохожих.

— Видишь этот дом? — спросил Андрей Львович, заметив любопытство Кричевского. — Графа Протасова! Оригинальная личность! Гусарский полковник — и одновременно обер-прокурор Святейшего Синода! Такое только в России возможно! Как он справляется?! Я бы свихнулся, ей-ей! Утром с попами, вечером — с гусарами… А вот там, напротив, дом купца Лыткина… Лет десять тому произошла там прелюбопытнейшая история из серии любовных… Тебе полезно узнать будет. Там лестница парадная круговая, с широким таким пролетом, этажи высокие… Поднялась однажды в четвертый этаж почтенная дама, позвонила у одной из дверей да и бросилась себе вниз, в пролет! Газовый фонарь разбила, трубу вот такую, в руку толщиной погнула… Убилась до смерти, конечно! Крови было столько, что она всосалась в пол из песчаника… Пятно, поди, по сию пору в парадном видно. Я расследовал это дело. Долго не мог поверить, что пожилой женщине, разумной и трезвой, твердых правил христианке, никто не помогал так ловко выпасть за перила. Любовь, однако! В той квартире жил один почтовый чиновник. Посватался он к воспитаннице этой дамы. Перед этим долго посещал ее дом — так долго, что дама влюбилась в него без памяти. И ведь человек был порядочный, никаких авансов ей не давал, шуры-муры не разводил… Вот она, не зная, что предпринять, справила девушке приданое, устроила им свадебку, а на другой день ничего умнее не нашла, как прийти к ним в квартиру и вот таким макаром на себя руки наложить… Теперь это дом с привидениями: старуха эта по ночам там ходит!

Вскоре они свернули направо, в только что открытую Новую улицу [10] Нынешняя Пушкинская. , обустраиваемую после пожара громадными домами.

— Вот, тоже загадка! — кивнул Морокин. — В этих домах самоубийств столько, что не знаем, что делать! Пришлось к местному следователю трех помощников командировать! Просто эпидемия! Уже я предлагал нашему генералу пригласить батюшку да освятить сие место! А вон там — Ямская… тут десять лет тому тоже был пожар… вся слобода выгорела, и лошадей много почтовых погорело… жаль!

Советник юстиции знал город, как свои пять пальцев, и рассказчик был великолепный. Пока они ехали, Костя не скучал. Заскучал он, когда остановились они у какого-то кабака в Грязной [11] Улица Марата. улице, всецело оправдывавшей свое название. Морокин бросил Косте вожжи.

— Постереги лошадь. Никого не подпускай к себе. Если что — свисти! Свисток взял? Молодец!

Он вытащил из ящика под сиденьем дрожек внушительный сверток мешковины, взял его под мышку и решительно вошел в шумный кабак, полный подозрительных личностей, оттолкнув при входе какую-то вдрызг пьяную мерзкую рожу. Отсутствовал Андрей Львович долго, Кричевский даже начал беспокоиться, как вдруг советник появился в дверях, все с тем же свертком, весьма разочарованный, давая наставления угодливо кланяющемуся половому. Сел в дрожки, хмурясь, тронул лошадь. Он никогда не кричал на свою гнедую и не ударил ни разу, и это Косте нравилось.