Антон Чиж - Холодные сердца

– Чем так Катерина Ивановна приглянулась? Кроме того, что она женщина умная.

– Бывшей любовнице Жаркова легче провернуть. Знает, на какую педаль надавить.

Ванзаров с таким доводом согласился.

– Тогда последняя неясность, – сказал он. – Как быть с Анной Анюковой?

Порхов глянул недобрым взглядом, тяжелым и вязким.

– Это еще что?

– Она была вашей любовницей до Жаркова. Что думаете про ее смерть?

– Думаю, что вы, молодой человек, в опасное дело нос суете, – ответил Порхов. – Нечего там искать. Все забыто и быльем поросло. У меня дочка на выданье.

– Признателен за честность, – сказал Ванзаров. – Прощайте.

– Надеюсь вас больше не увидеть…

– Все может быть, господин лесоторговец.

Под дверью кабинета стоял Ингамов. Он не скрывал, для чего оказался тут. Ванзаров поманил его. Поборов себя, секретарь подошел ближе.

О таком сюрпризе барон и мечтать не мог. Звезда российской криминалистики лично посетила земскую больницу. Нольде чуть не растаял от умиления и гордости. Знаменитость держалась подчеркнуто просто, несмотря на весь столичный шарм. Нольде был тронут до глубины души. Как все-таки мало надо захудалому барону – чуточку внимания, капельку лести, и он расцвел, как весенний пенек.

Аполлон Григорьевич изъявил желание осмотреть всю больницу. Отказать такому гостю было нельзя. Барон начал с первой палаты, где у него отлеживались после желудочных заболеваний. Лебедев нашел устройство и порядок более чем достойными, словно не замечая общую убогость и разруху. Экскурсия продолжилась. Его провели по всем палатам, перевязочной и даже операционной. Везде Нольде слышал похвалы своим стараниям сделать больницу лучше. Где эти старания отыскивал Аполлон Григорьевич, было на его совести. Барон приободрился окончательно. Наконец они дошли до конца коридора.

– Здесь у нас душевнобольные, тесно, но чем богаты, – сказал барон, надеясь, что эту скучную палату можно пропустить.

– Любопытно! – сказал Лебедев и поиграл сигаркой в зубах.

Барон гостеприимно распахнул дверь. Больные были на месте. В палате стояла тишина, санитар старательно драил кафельную плитку. Постеснявшись, барон его выгнал и предоставил палату в полное распоряжение Лебедева.

– А, вот и пристав! – сказал Лебедев, подходя к кровати. – Как себя чувствуете?

Глаза пристава были неподвижны и приоткрыты, из уголка рта стекала слюна.

– Он не слышит, я ему морфию дал, – пояснил барон.

– Морфий душевнобольному? Интересный эксперимент, барон. Может, еще статейку напишете. Остальные тоже?

Барон не мог отрицать очевидного. Тем более перед лицом великого криминалиста.

– Кто эти несчастные? – спросил Лебедев, поведя сигаркой.

– Там вот городовой. А эти двое – так, обыватели местные.

– На чем же они свихнулись?

– Как и все, – барон вздохнул. – Семейная жизнь, беды по службе.

Лебедев участливо закивал головой.

– Да, везде одно и то же. Что в столице, что в уезде. Везде проблемы от женщин. Все беды от них. Я в вашем городе недавно и уже такого наслушался… Вот, к примеру, у вас есть некая Катерина Ивановна, да?

Барон подтвердил.

– Ее называют Снежной королевой, – доверительно сообщил он.

– Вот именно! Так что же мне говорят? Оказывается, эта дама обманула двух своих женихов и нынче собирается покинуть город. Но не с пустыми руками. Сорвала у какого-то богатого дуралея неплохой куш, тысяч тридцать, говорят, и теперь с такими деньжищами сбежит в Европу. Только представьте! Видели, как она покупает билеты на утренний поезд. Уже и вещи собрала. А кому за это страдать придется?

– Кому? – спросил барон, заинтригованный развязкой.

– Нам, мужчинам! – провозгласил Лебедев.

Барон был категорически согласен. И предложил окончить экскурсию в его скромном кабинете, где обещал не только чай и свое радушие. Аполлон Григорьевич обнял его за плечо и выразил согласие.

Ротмистр вел себя в участке, как барин в усадьбе. Потребовал чаю и даже накричал на чиновников, чтобы перьями не скрипели. Это его раздражало. Когда Ванзаров появился, он был раздражен окончательно.

– Сколько вас можно ждать!

– Раскопали что-нибудь? – спросил Ванзаров, усаживаясь за стол пристава.