Роберт ван Гулик - Пейзаж с ивами

От двери он увидел мужчину в зеленом домашнем халате, откинувшегося на спинку кресла у стола, поставленного посреди галереи. Свет оплывающей на столе свечи бросал жутковатые отблески на страшно изувеченное лицо. Ди остановился и, прислонясь спиной к двери, стал оглядывать необычную картину. Вымощенная красными плитами галерея представляла собой длинный и узкий прямоугольник длиной примерно в шесть чжанов. Внешнюю стену, лицом к которой стоял судья, через равные промежутки прорезали вертикальные щели вроде тех, какими пользуются лучники, отбивая нападения врагов на крепость. Вдоль стены шел ряд покрытых красным лаком колонн. В середине прямоугольника, позади стола, за которым сидел мертвый хозяин дома, четыре выступа образовывали нечто вроде павильона. Высокие окна наглухо закрывали занавеси из полосок бамбука. Ближайшую к судье стену украшали панели из темного дерева. Напротив стола располагалось довольно странное возвышение (поверхность его отделяло от пола расстояние примерно в один чи. Судья прикинул, что на нем мог бы устроиться небольшой оркестр, хотя в галерее лучников это было совершенно неуместно. За возвышением виднелась низкая, покрытая толстой циновкой постель – скорее для сидения, нежели для сна. Если не считать полудюжины стульев, расставленных между колоннами, больше никакой мебели в галерее не было. Судья подумал, что в старину эта галерея являла собой важную стратегическую точку, ибо отсюда было очень удобно следить за движением по каналу и мосту. Выступы и павильон, очевидно, пристроили позже для уюта, чтобы превратить караульный пост в покой.

Судья Ди медленно подошел к столу и, внимательно осмотрев тело, против воли поморщился. Он видел смерть в самых разных обличьях, но от такого кого угодно могло стошнить. Часть черепа вдавилась под сильным ударом, один глаз выскочил из орбиты и болтался на нескольких красных нитях, а в другом застыло выражение неизбывного ужаса. Раскрытый в безмолвном крике рот словно бы продолжал взывать о помощи. Вся левая сторона халата задубела от запекшейся крови. Мертвую тишину нарушало лишь надоедливое жужжание мух.

Руки покойного безжизненно свисали, ноги были расставлены. Должно быть, И стоял у стола, когда сильный удар по голове опрокинул его в широкое кресло черного дерева. Судья ощупал руки и ноги усопшего. Тело еще не окоченело. Подняв длинные рукава, Ди убедился, что на теле нет ни ушибов, ни других следов насилия. Он выпрямился и отошел. Остальное – дело судебного лекаря.

На полу, около свалившейся с головы убитого черной шапочки, лежал кнут с короткой толстой рукоятью и длинными, тонкими плетьми. В последних заплуталось несколько увядших цветов и черепки разбитой фарфоровой вазы с голубым рисунком. На столе помимо свечи стояли большой светло-коричневый глиняный кувшин и блюдо с рыжеватыми леденцами, над которыми роилась туча прожорливых черных мух. Рядом с нетронутой корзиной еды судья углядел две фарфоровые чашки. В одной донышко покрывали остатки чая, другая осталась совершенно чистой. К противоположной стороне стола было пододвинуто второе кресло, но им, очевидно, никто не воспользовался.

Судья со вздохом распрямил спину, медленно погладил бороду и еще раз взглянул на неподвижную фигуру. Он очень досадовал, что так и не познакомился с И. Ведь теперь, чтобы получить представление о личности покойного, придется использовать сведения, полученные из вторых рук. Но даже их будет раздобыть весьма затруднительно, поскольку И, в отличие от Мэя, всегда держался замкнуто, общаясь лишь с представителями «старого мира», и не дружил ни с кем, кроме Мэя и Ху. Но с последним судья тоже не был знаком. Он напряг память, пытаясь вспомнить, упоминал ли когда-нибудь Мэй о двух других.

– Жаль, что я даже не могу толком представить, как выглядел этот человек, – в отчаянии пробормотал он.

Теперь же, когда половина головы И просто исчезла, восстановить его облик очень нелегко. Продолговатое бледное лицо с тонкогубым ртом, седыми усами и жиденькой бородкой – вот и все! А тот факт, что убитый был чуть выше среднего роста и довольно худ, ровно ничего не меняет.

Судья тяжело вздохнул. Ладно, в конце концов, внешность – отнюдь не вопрос первостепенной важности, главное – характер покойного. Это всегда самая верная зацепка для раскрытия убийства. Еще раз посмотрев на изуродованное лицо, он лениво подумал, что, наверное, он, как и его жена, обитал по большей части в прошлом…