Аркадий Вайнер - Лекарство против страха

Я сказал Чигаренкову:

— Посветите мне, я перепрыгну здесь, так быстрее получится, а вы поезжайте в объезд к дому.

Водитель включил большой свет, он струился голубоватыми каплями дождя. Я разбежался, изо всех сил оттолкнулся и перелетел через черноту канавы, упал, встал и в свете автомобильных фар увидел Позднякова.

Почему-то он шел не от дома, а к дому, и прямо перед ним мне видны были четкие силуэты двух мужчин. Он как-то странно приседал, широко разводя руками, словно кур загонял, и я слышал, он что-то кричал им, но слов разобрать не мог. И я бросился к нему.

Они пятились от Позднякова по асфальтовой дорожке — им бежать было некуда, да, видно, они и не собирались бежать, а пятились, чтобы выбрать момент удобнее — завалить Позднякова уже насовсем. Потом они решились: один из них пронзительно крикнул, и бросились они на Позднякова одновременно, и расстояние между нами было ерундовское — метров пятьдесят, но мне его надо было еще пробежать, и эти несколько секунд превратились в вечность. Поздняков присел и сбил одного с ног, но второй ударил его по голове, и даже отсюда, на бегу, я слышал этот надсадный мясницкий «хэк! », с которым обрушился удар на голову участкового. Поздняков удержался, не упал, широким замахом отшвырнул его. Мне было видно, как что-то черное залило лицо Позднякова, будто разбился об его голову пузырек с чернилами, и не сразу догадался, что кровь в темноте черная.

Рукавом смахнул Поздняков кровь с лица и, перехватив руку бандита, ударил его, подтянул к себе ближе и уже не отпускал. Он дрался с бандитами, как работал, — по-крестьянски спокойно, аккуратно, не допуская в этом ответственном деле ни малейшего разгильдяйства, он молотил их сложенными вместе кулаками, как цепом, потом расшвырял по дорожке, и главной его заботой было не дать им встать одновременно, поэтому как только один из них приподымался, то сразу же получал чудовищной тяжести размашистый, совсем не боксерский и не самбистский удар, валивший снова в грязь, на дорожку.

— Пистолет! Пистолет у них! — кричал я ему истошно на бегу.

Поздняков завалил в этот момент второго, провел ладонью по лицу, взглянул на залитые кровью руки и спокойно сказал:

— У меня он. А не у них. Побаловались — хватит… — и показал мне тускло блеснувший вороненый «Макаров»,

Появился Чигаренков на машине. Поздняков поднял с земли за ворот коренастого бандита и сказал:

— Пивца не хочешь? А то поднесу. Мать твою… сволочь!

Подъехал автобус МУРа, оперативка из сто шестьдесят седьмого отделения, на пустыре стало шумно, из окон дома высовывались жильцы, сновали какие-то люди, милиционеры рассаживали задержанных по машинам, эксперт-медик перевязывал Позднякову голову, завывали моторы, и меня вдруг охватило ощущение радостной пустоты, чувство свободы и выполненных каких-то не очень даже понятных, но очень важных обязательств.

Арестованных допрашивали одновременно в нескольких кабинетах. От возбуждения и усталости у меня было странное состояние — кружилась голова, шумело в ушах, шатало как пьяного. Я присаживался на стул рядом со следователем, слушал несколько минут допрос, потом вставал и шел в другой кабинет, выходил на лестничную клетку, где стоял одинокий, забытый всеми в суете и суматохе Поздняков в белой марлевой чалме, невозмутимо куривший свои сигаретки «Прима». Что-то он говорил мне, но из-за гула в ушах я плохо слышал. Пожал ему руку и пошел к себе. В коридоре встретил Шарапова — не утерпел, тоже приехал. Он мне сказал что-то, но, как в немом кино, я уловил лишь беззвучное шевеление его заветренных губ. Гудели, гудели на разных нотах голоса…

— Мой брат Степан Танцюра работал экспедитором в артели «Рыболов-спортсмен». Он знал все их махинации и расссказал о них Борису, который придумал шарашить семьи осужденных…

— Борис показал мне незаметно участкового. Я подошел и предложил ему билет. Когда в перерыве я вышел, меня под трибуной уже ждал Борис с отравленным пивом. Еще предупредил: «Смотри не перепутай»…

— Мы с Колькой Танцюрой дотащили под руки его до газона и там бросили под кустами. Мне показалось, что он уже умер…

— Борис попросил меня достать ему химикат, разрушающий бумагу, а я ему дала смесь с перекисью бензоила, которая на свету активно окисляет целлюлозу…

— Борис объяснял, что потерпевшие боятся милиции больше нас и заявлять о разгонах не станут…

— Борис дал мне адрес дома и номер красного «жигуля» и велел приклеить в паз заднего буфера пакетик. Я и приклеил ночью…