Сергей Фадеев - Алый цвет зари...

— Вы из Парижа? — Петр попытался завязать светский разговор.

— Да, да. Сегодня летать Шереметьево.

— Как вы узнали о моем существовании?

— Мне говорит мой адвокат, письмо пришло из коллегия, и потом полис говорил…

— Понятно, все ясно. Я-то совсем недавно, только сегодня, узнал, что у меня есть родственница во Франции. Здорово! Просто замечательно! Классно! — Радость Петра была не совсем искренней, но зато достаточно бурной.

Девушка молчала и кокетливо улыбалась ему.

— Знаете, я думал, что после смерти тетушки у меня больше родственников не осталось, — продолжал демонстрировать воодушевление Петр, мучительно соображая, что делать дальше.

Словно в ответ на его мысли на пороге кухни возник почему-то радостно улыбающийся элегантный бандит.

— Какой приятный сюрприз! У нас тут восхитительная женщина появилась! А вы, Петр, как я посмотрю, настоящий Казанова!

— Казанова? Почему Казанова? — спросила Елена. — Вы есть друг Петра? — Конечно, друг, друг, — заверил девушку гангстер, — что я ему, недруг, что ли?! Самый что ни на есть настоящий и преданный друг!

— Это что «не наесть»?

Не успел Петр ответить, как «друг» затараторил:

— Так девушка иностранка? Из какой же страны, позвольте полюбопытствовать?

— Франс, Франция!

— О, барыня! Из самого Парижу!

— Так! Пари! Париж! Но я не есть бариня!

— О-о-о! У меня нет слов! Дух захватывает! Настоящая парижанка! — развязно забормотал бандит-стиляга. — Меня, между прочим, Дмитрием величают, можно просто Димой звать! А вас как?

— Хелен! Елена! — так, кажется, говорят по-русски, — ответила девушка.

— Леночка, значит! — констатировал мучитель, усаживаясь на свободный стул. — А с какой целью вы прибыли в первопрестольную, можно полюбопытствовать?

— Перво… превопрестоль… как вы говорить? Что это есть?

— Ну, в Москву зачем приехали?

— Москва ехать — узнать Петр, — любезно улыбаясь, выпалила Елена и весомо добавила: — Он есть мой родич, других родич нет Россия. Нигде нет!

— Понятно, понятно. Я, кажется, даже догадываюсь, чем обусловлен ваш интерес к скромной персоне моего подопечного. Вы о кольце с рубином слышали? Не так ли?

— Слышал, — спокойно подтвердила мадемуазель Елена.

— Ну, тогда мне все понятно. И, в частности, то, что мы с вами — союзники!

— Что есть союзник?

— Партнеры. Мы хотим одного и того же.

— Я… Понимать… Да…

— Очень хорошо. Итак, уважаемый Петр Александрович, продолжим. Мне думается, мадемуазель будет интересно узнать о наших нравах. Приобщиться, так сказать, к российской реальности…

— Избавьте девушку от этого гнусного зрелища! — попросил Петр.

— Не могу. Время не ждет! Ребята! — позвал он.

Но в тот самый момент, когда в тесном проеме коридора возникли громоздкие фигуры двух верзил, снова с переливами зазвенел звонок входной двери…

— Да что же это такое, как в Смольном в дни Октябрьской революции… — пробормотал в сердцах предводитель.

Аудиенция должна была состояться в полдень. Князь Ференц Ракоци с особым тщанием готовился к этому торжественному приему — важные послы прибыли из далекой северной страны Московии, чтобы заключить союз против Австрии. В пику австрийской императрице Марии Терезии. Так, во всяком случае, князь хотел представить это дело, чтобы убедить приближенных в своей способности принимать оригинальные и смелые решения в дипломатической сфере.

Ракоци смутно представлял себе жизнь в загадочной России, хотя и был наслышан о том, что на престол там взошел молодой царь Петр, провозгласивший себя императором. Царь этот уже побывал инкогнито в Европе, где его визиты наделали много шума, — об этом Ракоци сообщали его доверенные лица. Особенно расписывал незаурядные способности русского царя граф Сен-Жермен, находившийся в Париже.

Царь Петр слыл реформатором. Его искреннее стремление позаимствовать у Европы самое лучшее импонировало Ракоци, прекрасно понимающему, что Австрию можно сокрушить только армией, превосходящей австрийскую умениями и вооружением. Слышал Ракоци и о первых победах молодого царя над шведским королем.

Европа, правда, не спешила с признанием новой империи, столицей которой стал теперь какой-то чудный город чуть ли не на границе с Лапландией — Санкт-Петербург. Но ведь точно так же не признавали и его, Ференца Ракоци, предводителя в войне мадьяр-куруцов с австрийцами-лабанцами. Кроме того, трансильванскому князю было доподлинно известно, что царь Петр австрийцев недолюбливал. А, как говорится, враг моего врага — мой друг…