Иван Любенко - Тайна персидского обоза

Натужно заскрипели несмазанные петли, охранник отворил дверь, впустив в камеру господина с тростью.

— Здравствуйте, Георгий Поликарпович.

— А, Клим Пантелеевич… — Узник поднялся с нар.

— Вы, наверное, удивлены моим визитом?

— Признаться, не очень… Смею высказать предположение, что вас интересует судьба фортификационной карты?

— Не более чем музейный документ, представляющий лишь историческую ценность.

— Выходит, вам известно, где спрятаны сокровища?

Адвокат молча кивнул.

— Интересно, на каких условиях вы расскажете об этом Шахманскому? Вероятно, затребуете не меньше половины?

— Персидское золото за эти годы унесло немало жизней, и я совсем не хочу, чтобы этот скорбный список увеличился. Пусть лежит там, где его оставил ваш прадед.

— Как? Вы добровольно отказываетесь от такого богатства?

Не вознаградив любопытство собеседника ответом, Ардашев спросил:

— У меня к вам, Георгий Поликарпович, всего один вопрос: скажите, вы намеренно прибыли в Ставрополь для поиска сокровищ, либо все эти события — лишь цепь случайностей?

— Насколько я понимаю, это единственный вопрос, на который вы не нашли ответа. М-да, теперь мне понятна цель вашего визита. — Арестант тяжело вздохнул. — Ну что ж, слушайте… Давным-давно, когда была жива еще моя прабабка, я впервые услышал трагическую историю об исчезновении ее мужа и увидел серебряную офицерскую пуговицу от его мундира. Рассказ стал легендой и со временем все более походил на сказку. Поговаривали и о сокровищах, которые искали во дворе старой крепости, и много еще о чем, но я жил в Костроме и о Ставрополе имел смутное представление. Позже жизнь заставила меня покинуть столицу и искать нового пристанища, и вот тут я вспомнил все эти семейные предания… Одним словом, я оказался здесь. Мне надо было как-то устраивать свою жизнь, и наилучшим для этого решением была женитьба на богатой наследнице. И таковая нашлась… Так бы, наверное, все и произошло, если бы не это самое захоронение… А уж когда я разгадал тайну его остроумного послания, многое прояснилось, и мне вдруг стало чертовски обидно — за себя, за прадеда, за мать… Естественно, я был полон решимости добиться справедливости, а тут вы…

— Своеобразное у вас, молодой человек, понятие о справедливости и о средствах ее достижения. Однако не вижу смысла докучать вам моралями. Одного понять только не могу: неужели вы в самом деле думали, что за образами в комнате Елизаветы Родионовны спрятан клад?

— Ну, если не клад, то какая-нибудь подсказка о его местонахождении, — пожал плечами Савраскин. — А вообще-то моя ошибка в том, что я слишком переоценил свои способности, хотя мне тоже не совсем понятно, как вы докажете мою причастность к убийству Сипягина и Корзинкина. Ведь у вас нет никаких улик…

— Собирать доказательства — удел следователя. Я адвокат и провожу расследование лишь постольку, поскольку это касается интересов моих клиентов. Погубленная вами Елизавета Родионовна была моей доверительницей, и потому найти злодея, оборвавшего ее жизнь, оставалось для меня вопросом чести. Защита Шахманского — лишь дополнительное бремя, возникшее в процессе работы по основному делу. Что же до вашей участи — то вам, сударь, с лихвой хватит доказательств по убийству Загорской, так что бессрочной каторги вам не миновать. А там одному богу известно, что лучше: быстрая смерть на виселице или заточение в Сахалинской кандальной тюрьме. Так что молитесь, Савраскин, молитесь.

— Не я первый, не я последний. Господь добрый, он все простит…

Ардашев вышел из камеры, но эхо, заключенное под узкими сводами тюремного коридора, еще долго доносило до Савраскина звук удаляющихся шагов.

Полицейский переулок, как и другие улицы города в эту летнюю пору, утопал в зелени абрикосов и яблонь, разнося по окрестностям аромат спелых фруктов. Поравнявшись с Интендантством, Клим Пантелеевич заметил, что непроизвольно высчитывает шаги. «Надо же, — усмехнулся он, — скоро так я весь город обмерю». Незаметно адвокат дошел до дома Загорской. Калитка была приоткрыта, где-то внутри двора суетились рабочие, усердно бурившие землю. Шахманский и Нюра что-то оживленно обсуждали, но, увидев присяжного поверенного, заметно растерялись.

— Вот, Клим Пантелеевич, пытаемся найти клад, да пока безуспешно, — смутился Аркадий Викторович. — А вы к нам?

— Шел мимо — дай, думаю, загляну, водички попью…

— Это я мигом, — Шахманский приблизился к колодцу, бросил вниз ведро, но характерного шлепка о воду так и не услышал. Он заглянул вниз и удивленно пробормотал: — Вот незадача — вода убавляется. Говорят, если колодец полностью опустеет — быть беде…