Нэнси Бильо - Чаша и крест

Гертруда нетерпеливо заерзала в седле рядом со мной.

— Оуэн, миледи, — пробормотал великан.

— Я буду молиться за Оуэна, — сказала я. — Ведь он пострадал, защищая меня.

Джеймс откашлялся.

— Можно забрать Оуэна на обратном пути, после того как с нашим делом будет покончено. Обещаю, мы с братом обязательно поможем вам.

Наемники нерешительно переминались с ноги на ногу. В душе моей затеплилась надежда. Если сейчас эти люди откажутся ехать дальше, наше безумное путешествие вполне может на этом и закончиться. Но прошло несколько секунд, и они вновь заняли свои места. Бросив на Гертруду обиженный взгляд, Джеймс пришпорил коня. Однако маркиза его взгляда не заметила. Зато заметила я, и мысли мои приняли новое направление: так ли уж Джеймс предан Гертруде? Нельзя ли как-нибудь переманить его на свою сторону?

Мы двинулись дальше, утопая во мраке лондонских улиц. Кругом все было тихо.

Вдруг передний факельщик остановился. Очевидной опасности, кажется, не было, но, судя по выражению лица, он был явно чем-то напуган. Джеймс наклонился к нему с лошади и что-то сказал.

— Они струсили, Гертруда, — заметила я. — Потому что поняли, что вы нисколько не дорожите их жизнями.

— Жизнь любого человека — пустяк по сравнению с важностью нашей миссии, — высокомерно парировала она.

— И ваша тоже? — вспыхнула я. — Свою жизнь вы отдали бы за то, чтобы я услышала это проклятое пророчество?

Ответить маркиза не успела. Послышался странный приглушенный крик. Мы обернулись. Кричал Джозеф. Он остановил лошадь и сидел в седле, схватившись руками за голову.

— В чем дело, брат? — крикнул ему Джеймс.

— Неправильно, — простонал Джозеф. — Это неправильно.

Моя лошадь, до сих пор такая послушная, вдруг замотала головой и попятилась. Лошадь Джеймса тоже завертелась на месте, и он сердито натянул поводья, чтобы осадить ее.

Порыв ветра взлохматил моей лошади гриву. С тех пор как мы покинули особняк, затхлый воздух лондонских улиц был неподвижен. Но теперь все внезапно изменилось. На ближайшем к нам доме хлопнула незакрепленная ставня. Казалось, вся улица зашевелилась и пришла в движение. Будто до сих пор спала, а теперь вдруг проснулась.

Мне стало страшно.

Джеймс направился к Джозефу и попытался, как мог, успокоить брата, но не преуспел.

— Неправильно, это неправильно, — снова и снова повторял тот.

— Да сделайте уже что-нибудь, чтобы Джозеф замолчал! Он пугает лошадей! — крикнула Гертруда.

Ее собственная лошадь тоже нервничала и вся дрожала.

— Джозеф здесь ни при чем, — сказала я.

Гертруда обернулась ко мне:

— Что вы имеете в виду?

— Еще немного, — пояснила я, — и поднимется буря. Но дождя не будет, только страшный ветер.

Не задавая больше вопросов, миледи приказала поскорее ехать вперед. Во главе нашего отряда, как и раньше, бежали факельщики, которые изо всех сил старались не дать ветру погасить факелы. Доехав до второго поворота, Гертруда остановилась.

— Стойте! — И она торжествующе протянула руку вперед.

Сначала я ничего не увидела. Но вот из-за облаков вышла луна, и лучи ее осветили дом в самом конце улицы, упирающейся в ту, по которой мы ехали. Ну и ну, я даже рот раскрыла от изумления: огромное, в четыре этажа, каменное строение с фасадом, украшенным высокими изящными колоннами. На всех четырех этажах тускло поблескивали ряды окон. Крутая крыша вздымалась так высоко, что казалось, конек ее упирается в облака.

— Куда это вы меня привезли? — недоверчиво спросила я.

Гертруда издала смешок:

— Нет, нам не туда. Это здание ратуши. Здесь заседает лорд-мэр Лондона со своим советом.

Мы спешились. Наемникам приказали отвести лошадей на ближайшую конюшню и ждать нас там. Последний отрезок пути нас должны были сопровождать только Джеймс и Джозеф.

А ветер все усиливался. От каждого порыва его Джозеф вздрагивал, словно от удара кнута. Ветер был так силен, что погасил факелы, и мы остались без света. Зато в небе ярко светила луна, и этого света оказалось вполне достаточно, чтобы продолжать путь.

— Пойдемте, — сказал Джеймс и быстро зашагал по улице.

Гертруда с Джозефом двинулись за ним, а я нехотя поплелась сзади.

Мы подошли к небольшому деревянному зданию как раз напротив ратуши. Я успела прочитать над дверью вывеску: «Таверна „Кроличья надежда“». Законопослушные обитатели Лондона, строго соблюдая запрет ходить ночью по улицам, давно уже спали в своих постелях, но Джеймс на всякий случай повертел головой во все стороны, удостоверился, что поблизости никого нет, и только тогда махнул нам рукой.