Нэнси Бильо - Чаша и крест

Уж не знаю, удалось бы нам или нет благополучно пробиться сквозь беснующуюся толпу и вовремя выбраться с этой проклятой площади, если бы вдруг не поднялся ветер.

При первых порывах его Жаккард еще крепче сжал мне руку.

— Это еще что? — удивился он. — Минуту назад небо было чистое. Похоже, сейчас будет гроза!

Я посмотрела на небо. Оно было затянуто тучами, которые мчались с такой же скоростью, как совсем еще недавно наш корабль, на всех парусах летевший к Антверпену. Порывы ветра чуть не сбивали с ног.

Добрые горожане Гента, похоже, тоже заметили быстро надвигающуюся грозу.

— Это кара Божия! — прошамкала какая-то старуха.

— Тише ты! — испугалась другая, стоявшая с ней рядом.

Но и остальные, похоже, тоже были напуганы.

— Теперь можно свободно идти в Гравенстеен, — повернулась я к Жаккарду.

— Гроза, похоже, разразится нешуточная, будьте готовы, — сказал он, в наступившем мраке вглядываясь мне в лицо.

— Я-то готова. Подумайте лучше о себе.

Мы кое-как двинулись вперед. Одной рукой Ролин обнял меня, тесно прижав к себе, а другую выставил вперед, стараясь защититься от резких, бьющих прямо в лицо порывов ветра. Именно так мы и проделали последний отрезок пути: если смотреть со стороны — ни дать ни взять влюбленная парочка, отчаянно пытающаяся поскорей добраться до дому.

Вид Гравенстеена произвел на меня ужасное впечатление. Мне казалось, что я достаточно собралась с духом и подготовилась к тому, что третье пророчество услышу в тюрьме. Но теперь, когда я стояла перед высокой каменной башней с узкими, как щели, окнами-бойницами, от которой куда-то в темноту отходили массивные серые стены, меня снова охватил жуткий страх. Мрачная громада Гравенстеена, казалось, поглотила и уничтожила все: и звезды, и луну в небе, и ветер над землей, и тусклые лучики света, зажженного человеческой рукой. В жизни своей я не видела более мрачного места.

Как только мы с Жаккардом подошли к тяжелым дверям, цепи загремели, двери отворились и из них выскочили двое стражников, которые быстро втолкнули нас внутрь.

— Джоанна, не хотите ли для начала почистить перышки и чего-нибудь выпить? — спросил Ролин, вытирая с лица грязь мокрым носовым платком.

— Нет уж, ведите меня сразу к провидцу, — отрезала я.

— Мне всегда нравились энергичные, страстные женщины, — усмехнулся он. — С такими легче работать, уходит гораздо меньше времени. Но сначала позвольте мне переговорить кое с кем, а вы пока отдохните.

И, не обращая внимания на мои протесты, Жаккард ушел. Меня же отвели в маленькую комнатку, где я кое-как привела себя в порядок, вытерла лицо и руки. Слуга налил мне вина и предложил поесть, но я отказалась. На душе было тревожно. Теперь я оказалась полностью в руках Жаккарда Ролина: меня окружали толстые крепкие стены замка, возвышавшегося посреди мятежного города, который взбунтовался против своего суверена. Какая уж тут еда!

Вернулся Жаккард. Я удивилась, увидев на лице его улыбку.

— Все идет хорошо, Джоанна Стаффорд, — сказал он, потирая руки.

Ступая по каменному полу, Жаккард повел меня к центральной башне замка, мимо погасшего камина, такого огромного, что в нем мог бы во весь рост встать взрослый мужчина. По другую сторону каменной арки была лестничная площадка, от которой вверх и вниз отходила каменная лестница.

— Что я должна буду делать? — спросила я.

— Ничего особенного, — ответил он. — На этот раз не будет ни замысловатых пассов, ни ходьбы по кругу, ни вызывания душ умерших или припадков безумия. Никто не станет падать на пол и биться в конвульсиях с пеной у рта, как это было в монастыре. Третьему провидцу требуется лишь несколько… э-э-э… приспособлений. Доминиканец записал весь предполагаемый порядок действий и заранее переслал его Шапуи в Антверпен. Так что я приготовлю все, что необходимо провидцу, дабы сообщить вам пророчество. А пока я буду заниматься подготовкой, вам надо просто пообщаться с этим человеком.

— Просто пообщаться? — как эхо повторила я.

— Самое интересное, как мне кажется, заключается в том, что этот человек… он, если можно так выразиться, в вашем вкусе. Я и сам уже разговаривал с ним… он довольно приятный, очень эрудированный. Нетребовательный, не капризный. Учтивый. Он аптекарь.

От неожиданности я сделала шаг назад:

— Что-о? Жаккард, неужели…

— Нет-нет-нет! — рассмеялся он. — Да вы никак подумали, что я собрался преподнести вам на блюдечке самого Эдмунда Соммервиля?! — Голландец жестом приказал стражнику отомкнуть дверь и продолжил: — Этот человек родом из Южной Франции. Ума не приложу, с чего это его вдруг понесло в Испанию, прямо в лапы инквизиции.