Георгий Метельский - Тайфун над пограничной заставой

Бочкарев давно прислал ей вызов, а она все откладывала, ждала, когда закончит институт. А закончив и уладив все дела, формальности с пропуском, вернула комиссии по распределению свое назначение учительницей в Мценск, сложила вещи и улетела, так ничего и не написав на заставу, не телеграфировав.

Летели долго, четырнадцать часов, с посадками в Челябинске, Красноярске, Якутске. Еще в Москве, едва самолет оторвался от земли, Тоня перевела свои часы на треть суток вперед, «обогнала время», как сказала она сама себе, по-детски радуясь тому, что так просто это оказалось сделать. Почти все ее попутчики возвращались из отпусков домой, некоторые были знакомы, некоторые познакомились в пути на стоянках и тут же обсуждали, как кому добираться до места: в Ключи, на Командорские острова, в Усть-Камчатск... Тониного Берегового никто не знал, и от этого оно казалось еще дальше.

— В Береговое я лечу, — объявила вдруг какая-то круглолицая молодая женщина в брюках и светлой куртке на молнии.

Тоня обрадовалась.

— Возьмете меня в попутчицы? — спросила она.

— Так и быть... — Женщина покровительственно улыбнулась. — Это далеко, и добираться надо вертолетом или военным кораблем. Но нас с вами на корабль не возьмут.

— А вы уже бывали в этом Береговом? — спросила Тоня, вздыхая украдкой.

— Нет, лечу первый раз. Но там наши ребята работают. Геологи.

«Это хорошо, — подумала Тоня. — Значит, там не одна застава, а еще и геологи. Не так будет скучно».

В Якутске, где была последняя перед Петропавловском посадка, во всю грело солнце, термометр в тени показывал двадцать градусов, а над городом, видневшимся вдалеке, висела легкая дымка. Где-то за этой дымкой текла могучая Лена; когда самолет снимался, Тоня разглядела отливающее сталью русло реки, которая сверху совсем не казалась великой, как об этом писалось в учебниках географии.

Новый, недавно открытый аэровокзал уже был тесен, полон суматошного разноплеменного люду, среди которого выделялись смуглой кожей и маленькими темными глазами вежливые якуты. Радио объявляло посадки на рейсы в какие-то незнакомые аэропорты — Чокурдах, Хандыга, Улахан-Чистай... Наконец назвали их репс, и Тоня первой побежала к турникету у выхода на летное поле: ей уже не терпелось скорее приехать на место и выяснить, как же дальше сложится ее жизнь.

Охотского моря Тоня так и не увидела, сколько ни смотрела в иллюминатор — внизу лежала серая, свалявшаяся вата, изредка прорезаемая ломаными линиями молний. Моторы отчаянно гудели, а грома не было слышно.

Потом в четвертый раз за этот рейс бортпроводница объявила, что самолет пошел на снижение. Снова начало ломить в ушах, снова Тоня яростно сосала конфетку и глотала слюну, пока подсевшая к ней попутчица — геолог Анна Михайловна — не обратила ее внимание на две огромные ледяные горы, как бы плавающие поверх туч. Тоня отвлеклась, и ей стало легче.

Горы блестели на солнце, сияли своими нетронутыми снегами, а одна из них, та, что была повыше, дымилась. Анна Михайловна сказала, что это знаменитые Карякская и Авачинская сопки, и Тоня согласно и быстро закивала в ответ головой.

Пилот эти сопки обогнул и лишь тогда решительно направил машину вниз, в клубящуюся темноту туч с ямами и ухабами, от которых у Тони обрывалось и замирало сердце. Стекла иллюминаторов, еще недавно такие прозрачные, запотели и покрылись косыми неровными дорожками от капель: в Петропавловске шел дождь.

В аэропорту Тоню никто не встречал, зато за Анной Михайловной приехал на газике молодой парень — шофер с черной и невероятно густой бородой, закрывавшей две трети лица. Он помог обеим женщинам получить их багаж, у Анны Михайловны легонький, у Тони, напротив, очень тяжелый, громоздкий, потому что в чемодан Тоня положила книги, кастрюли, мясорубку, кофейную мельничку и японский обеденный сервиз на шесть персон, который с трудом достала в Орле перед отъездом. Про себя она решила, что если у нее ничего хорошего не получится с Бочкаревым, то всю эту тяжесть она оставит на заставе, а домой вернется налегке, разве что захватит конспекты. Она все «еще тешила себя надеждой, что если не в самом Береговом, то где-то рядом будет хоть маленькая школа, где она станет учительствовать, а поэтому прихватила с собой еще и свои институтские записи по французскому языку — авось пригодятся.

— Едем к нашим, — решительно объявила Анна Михайловна, и Тоня, робея от предстоящей встречи с 'совершенно незнакомыми, чужими людьми, ничего так и не увидела вокруг, пока машина шла по живописной дороге в город. Каждый Тоне казалось, что бородатый шофер Саша уже сворачивает на ту улицу, где находится база, и от этого Тонино сердце сжималось еще сильнее.