Евгений Сухов: Бандитская губерния

— Ну, ты же видел и слышал, Виталий Викторович, что дворник ни разу не назвал Кокошину ни по имени-отчеству, ни по фамилии, — заметил титулярному советнику Воловцов. — Все «хозяйка» да «хозяйка». Именно убийцам сложно бывает называть свои жертвы по имени. А так — вроде просто безликий человек, не вызывающий никакого сожаления и участия…

— Да это нормальное обращение подчиненного к глубоко почитаемому начальнику, — вполне резонно парировал Песков.

— А его поведение в церкви при отпевании Кокошиной? — привел новый аргумент Иван Федорович. — Он ведь даже не подошел проститься со своей, так сказать, глубоко почитаемой «хозяйкой»!

— Ну, это, Иван Федорович, далеко еще не доказательство, что Ефимка — ее убийца, — возразил Песков и на вторую реплику Воловцова.

Одним словом, теперь многое зависело от того, как поведет себя на допросе отставной солдат Иван Ерофеич Калмыков…

— Что? Что-о-о?! — мгновенно взбесился Калмыков. — Он сказал, что я заводчик всего дела?

— Именно так и сказал, — кивнул Песков.

— Не может быть! — Отставной солдат был напрочь выбит из колеи и совершенно растерян.

— Может, — быстро вставил словечко Иван Федорович, снова напросившийся присутствовать на допросе.

— Я вам не верю. — Иван Калмыков затравленно глянул сначала на Пескова, а затем перевел взгляд на Воловцова. — Это все ваши следовательские приемы, мать вашу растак!

— Вовсе нет, — ответил Песков, ничуть не смутившись последней фразой арестованного.

— А чем докажете?

— Я могу показать вам письменные показания Ефима Афанасьевича, — спокойно сказал Виталий Викторович. — Читать-то умеете?

— Не хуже вашего, — огрызнулся Калмыков.

Принесли протокол допроса, подписанный Ефимкой, показали отставному солдату, не давая ему в руки. Тот подслеповато прищурился и начал читать, шевеля губами и, похоже, по слогам. С грамотностью он был явно не в ладах. Как же он тогда мог разобраться в процентных бумагах, коли едва различал написанное крупным почерком судебного следователя Пескова?

— Убедились? — спросил отставного солдата Песков, убирая протокол допроса Ефимки, когда Калмыков прочитал более половины. — Так кто из нас тут врет: вы или мы?

— Он, — указал пальцем на карман, в который следователь спрятал протокол, Калмыков.

— Он — это кто? — задал уточняющий вопрос Иван Федорович.

— Ефимка… — снова затравленно посмотрел на Воловцова отставной солдат. — Он врет! Он все придумал, я даже и представить себе не мог, что все так обернется…

— Тогда вы расскажите нам, как было, — спокойно и наставительно произнес Песков. — Честно и без утайки. Теперь, сами понимаете, отпираться — только срок себе этим накручивать…

— Я расскажу, все расскажу… — Калмыкова даже бросило в дрожь от нетерпения. — Все, как было…

— Слушаем вас. Только по порядку и с самого начала…

— Он, Ефимка то есть, как-то пришел ко мне в гости, — начал Калмыков, поглядывая то на Пескова, то на Воловцова. — Было это две недели назад. Он принес водки и закуски, и я удивился, с чего это вдруг, ведь в те разы, когда он приходил ко мне — а приходил он редко, в год раза два-три, не больше, — он ничего с собой не приносил. А он мне заявляет:

«Разговор есть».

Мне бы, дураку, сразу насторожиться: этот парень никогда просто так ничего не делал, а тут, ни с того ни с сего, глядь — и на угощение расщедрился. Но мы всегда только задним умом крепки. Ну, выпили мы, закусили. Честь по чести. Тут он и говорит: «Мне, дескать, помощь твоя требуется в одном деле».

«В каком?» — спрашиваю я.

«Я старуху, хозяйку свою, надумал ограбить. На днях деньги у нее видел. Большие…»

Я говорю, какие, мол, у старух могут быть большие деньги, так, на похороны свои небось припрятала, и не больше. А он мне в ответ:

«Э-э, нет, не скажи. Эта старуха очень богата. Я в ее сундуке, в шкатулке большие тыщи видел. Потому-то она все двери свои всегда на запорах держит и никого к себе не пускает. А посторонним, незнакомым людям и вовсе не открывает…»

Ну, я отговаривать его стал. Мол, не дело ты, племянничек, задумал. Повяжут нас обоих, тогда каторги не миновать. А он усмехнулся и говорит мне, что, дескать, все продумал и обставит дело так, что комар носу не подточит.

«А тебе, — говорит, — и делать ничего не надо будет, только уворованное унести да припрятать до поры».

— Значит, Ефимка предложил вам быть подельником в задуманном им ограблении своей хозяйки? — задал уточняющий вопрос Песков, но Калмыков даже замахал на него руками: