Татьяна Молчанова: Дело о таинственном наследстве

– Знаете, – сказала она, вставая, – я несколько лет назад завела кролика и так подружилась с ним… Да, да! – подтвердила она, видя, как Орлов удивленно поднял брови. – Вот прямо в саду ему домик и устроили. А потом он пропал, я около пруда косточки нашла. Лиса, верно, утащила. Дыра в домике оказалась… И так горько было…

Брови графа опустились, а глаза вовсю смотрели на медленное приближение красковской барышни. Наташа говорила напевно, тихо, так успокаивающе…

– Да, Наташенька тогда неделю плакала, переживала, что не уберегла, – поддакнул Николай Никитич.

Граф на секунду прикрыл глаза, почувствовав, что от этого мягко и немного наивно высказанного сопереживания злость и боль чуть отпускают его. Он вздохнул, покачал головой и, открыв глаза, с благодарностью посмотрел на этих, по-видимому, очень душевных и искренних людей.

– Если позволите, выпьем за мою Раду, да простит меня Бог. И давайте познакомимся, наконец!

– Кушанье подано! – очень кстати провозгласил дворецкий, распахивая двери столовой.

Никольский подставил локоть Наташе, и они с шествовавшими чуть позади Красковым и графом прошли в столовую, где в середине стола, накрытого перламутровой с цветочным бордюром скатертью, уже красовалась расписанная нежным васильковым узором ваза с супом и в воздухе витал такой вкусный аромат, что все печали мгновенно в нем растворились.

Бесшумный лакей разлил по тарелкам раковый суп. Бокалы наполнились шампанским. Голод и подвергнутые легкому потрясению нервы приняли благородное вино с восторгом, который тут же ударил в голову. Никольский, подергав носом, защипавшим от пузырьков, кивнул в сторону графа:

– Мой милый, вы должник наш. Будьте так любезны, расскажите же о себе. Отчего раньше к тетушке не жаловали? Куда ваши лежат устремления? Нам все интересно об вас, правда, Наташенька? Уж не сердитесь на такую откровенность.

И непонятно было – у кого хитрый доктор просит прощения, у Орлова или Наташи, которой действительно было «об нем» интересно все.

– Извольте, Семен Николаевич, расскажу вам все, – улыбнулся граф, – но не надейтесь в моей истории найти что-то особенное. Напротив, я чувствую, что особенное таится где-то здесь, рядом. – Произнося это, он даже не смотрел в сторону Наташи, но она подумала про себя: «Да, да, да! Комплименты вы, граф, говорить умеете, это я еще по рассказам Ольги поняла, ну а что еще?»

Орлов намеревался, как обычно в таких ситуациях, ограничиться несколькими биографическими предложениями, но то ли шампанское так подействовало, то ли Наташины зеленые глаза, смотревшие на него с легким, как ему показалось, вызовом, но он увлекся. Граф, вкушая восхитительные куропатки в белом вине, говорил о себе больше и свободнее, чем обычно.

О своих родителях, коих почти не помнил. О воспитавшей его в Москве дядиной семье. О желании родственников видеть его офицером. Как это желание совпало с желаниями самого графа, который мечтал о познании иных земель и стран. Мальчиком он много читал про путешествия и географические открытия. Его дух и воображение захватывали истории этих великих открытий, соленая вода океанов и изнуряющий жар пустыни томили его. И очень удачно, что Саша оказался способен к языкам. Когда встал вопрос о том, какое образование после домашнего должен получить юный граф, какое будущее он себе выбирает, Саша еще колебался между изучением географии и естествознания в университете и военной карьерой. Но дядюшкины немые надежды видеть его блестящим офицером решили вопрос. Так что последовало военное училище, затем курсы исторические и языковые в Кембридже, и молодого офицера со знанием четырех языков прикомандировали в распоряжение Генерального штаба. Откуда стали его посылать с различными дипломатическими поручениями в действующие армии. Ему повезло выполнять озвученные командованием миссии достаточно успешно, поучаствовать и в военных действиях. После окончания турецкой войны граф послал запрос на имя светлейшего о командировании в эскадру Тихоокеанского флота под начальство адмирала Лесовского. Европа уже не удовлетворяла его детскую мечту. Хотелось на Восток, и он выбрал для начала Японию.

– Граф, если не ошибаюсь, вы в Балканскую войну при генерале Скобелеве состояли? – спросил Красков. – Мы с ним, знаете ли, в Гродненском полку вместе польских мятежников усмиряли и сдружились на то время. Исключительно интересный человек. Да вот уж лет десять как не встречались.