Роберт Уилсон - Глаз в пирамиде

Двадцать первый козырь Таро, Дурак, символически представляет этот период в виде юноши с задумчивым взором, который, сам того не ведая, идет по краю бездны. Сразу же вспоминаются мальчики из Гитлерюгенда и ученики других многочисленных фюреров и мессий. То, что специалисты по Таро издавна спорят об этой карте (не разумнее ли считать ее нулевой, а не двадцать первой), — характерное проявление неразберихи, которая царит во все периоды Unordnung. Собака, которая предупреждающе лает у ног Юного Дурака, как и иньские черты в гексаграмме, символизирует отчаянные попытки биограммы прорвать линию вытеснения и цензуры и заставить себя услышать.

Среди типичных Раков, демонстрирующих качества периода Unordnung, назовем Юлия Цезаря, Мэри Бейкер Эдди (чья философия была откровенным отрицанием биограммы), Альберта Парсонса, Эмму Голдман, Бенжамена Пере, Владимира Маяковского, Генри Дэвида Торо, Дуррутти, П.-Ж. Прудона, Брукса Адамса, генерала Китченера, Луиджи Пиранделло (литературного мастера двусмысленности), Эрика Амблера (литературного мастера заговора), Кельвина Кулиджа (автора классически запутанного «раковского» призыва: «Быть революционным, как наука, и консервативным, как таблица умножения»), Андрея Громыко, Нельсона Рокфеллера, Джона Кельвина, Эстеса Кефовера и Рексфорда Тагуэлла.

Период Unordnung всегда (даже до того, как Гегель предложил эти термины) считался синтезом тезиса Vervirrung и антитезиса Zweitracht; поскольку же этот синтез — мнимый (существующий только на уровне логограммы), он всегда порождает четвертую стадию, парентезис.

Это период бюрократии, и жить в такие времена, как говорил Прудон, значит «замечать, регистрировать, просчитывать, классифицировать, освидетельствовать, измерять, нумеровать, оценивать, лицензировать, санкционировать или отвергать, выверять, корректировать каждую операцию, каждую сделку, каждое движение... облагаться налогом, подвергаться муштре, вымогательству, эксплуатации, монополизации, принуждению, истощению, надувательству и ограблению». Гексаграмма И-цзина — 47-я, Кунь .

Она означает подавленность или истощение. Сам символ понимается как высохшее озеро, и это означает, что высшие подавляются низшими. Это период, когда неофобы наиболее яростно подавляют неофилов, идет охота на ведьм и искореняются ереси. Все это соотносится с числом 8, означающим Страшный Суд, ибо каждый гражданин до некоторой степени становится функционером Государства и каждый предстает перед судом всех. Аллегорические образы этой гексаграммы у китайцев — отдых под деревом с облетевшими листьями и прогулка по безжизненной долине. Тут подразумевается экологическое опустошение, к которому приводит сугубо абстрактный ум, работающий над органической тканью природы.

Этот период иллюстрирует шестнадцатый козырь Таро, Башня. В Башню ударяет молния, и ее обитатели выпадают из окон. (Сравните с легендой о Вавилонской башне и с нашими современными отключениями энергии.) Традиционные толкования этой карты предполагают гордыню, угнетение и банкротство.

Это соотносится с ментальностью Весов, которая всё измеряет и уравновешивает на искусственных весах (майя). Среди типичных Весов, обладавших характером Beamtenherrschaft, назовем графа де Сен-Симона, судью Джона Маршалла, Ганса Гейгера, Генри Уоллиса, Дуайта Эйзенхауэра, Джона Кеннета Гэлбрейта, Артура Шлезингера-мл., Джона Дьюи и доктора Джойса Бразерса.

В периоды Beamtenherrschaft всегда наблюдается непрерывная деятельность, все заранее планируется, начинается строго по графику, тщательно контролируется, скрупулезно регистрируется — но неизбежно делается с опозданием и плохо. Бремя всезнания, лежащее на правящем классе, становится практически невыносимым, и многие спасаются тем, что уходят в мир шизофрении или фантазии. Великие башни, пирамиды, снимки Луны и тому подобные чудеса — все это достигается огромной ценой, в то время как фундамент общественной солидарности полностью разрушается. Найти конкретных виновников всех этих многочисленных просчетов невозможно, поскольку все решения принимаются коллегиально; любой искатель справедливости попадает в бесконечный бумажный лабиринт, блуждание по которому не более результативно, чем охота на снарка. Разумеется, иллюминатские историки описывают эти периоды с таким же пафосом, как и периоды Zweitracht, потому что, хотя управление сосредоточено в руках неофобов, во всем по крайней мере есть какая-то видимость правильности, порядка и геометрической точности и отсутствует «неразбериха» варварского периода Verwirrung и революционного Unordnung.