Роберт Уилсон - Глаз в пирамиде

Вейсгаупт решил, что, по мнению Кольмера, смысл пассажа о лете и зиме станет яснее, если его читать под воздействием спорыньи. Он стремительно ринулся в свою лабораторию и пропустил стаканчик зелья, а в придачу сжевал несколько пейотных бутончиков. (Он решил, что Дон Хуан, о котором писал Кольмер, был тем самым индейским магом из племени яки, жившим в XX веке, к сознанию которого он давно уже подключался посредством Morgenheutegesternwelt. Пейот был главным «учителем» упомянутого Дона Хуана, и Вейсгаупт ценой больших усилий и затрат добыл из Мексики некоторое количество этого растения.

Здесь следует объяснить, что вопрос, на который на самом деле отвечал Кольмер, был отнюдь не философским, а личным. Вейсгаупт просил совета по одному делу, сильно осложнившему его жизнь: выяснилось, что его невестка оказалась беременной, и косвенные улики указывали на то, что отцом ребенка был он. И он совершенно не представлял, как это объяснить Еве. Говоря о спорынье, Кольмер имел в виду, что Адаму нужно дать ее своей любовнице, поскольку спорынья часто использовалась как абортивное средство; в качестве альтернативы он предлагал путь средневекового Дона Хуана [76], имея в виду немедленный разрыв отношений. Однако обкуренный ингольштадский мудрец абсолютно ничего не понял и потому обратился к «Некрономикону», накачанный гашишем, пейотом и значительным количеством спорыньи, которая под влиянием других наркотиков и кишечных соков превратилась в эрготин, по химическому составу близкий к ЛСД. В результате чего слова начали выпрыгивать на него со страниц, глубокомысленно выкрикивая:

КОГДА-ТО ОНИ ПРАВИЛИ ТАМ,

ГДЕ ПРАВИТ ЧЕЛОВЕК СЕЙЧАС,

ЛЕТОМ. ГДЕ ЧЕЛОВЕК ПРАВИТ СЕЙЧАС,

ЛЕТО СМЕНИТСЯ ЗИМОЙ.

ОНИ БУДУТ ПРАВИТЬ СНОВА, ПОСЛЕ ЗИМЫ.

Альхазредова концепция Великого Цикла, восходящая в конечном счете к Упанишадам, во взбесившейся коре больших полушарий Вейсгаупта заблистала новыми причудливыми гранями. Пятью причудливыми гранями, если точно, поскольку его умом по-прежнему владело глубинное новое понимание Закона Пятерок, которое пришло к нему в тот вечер, когда он увидел, как шоггот превращается в кролика. Он быстро схватил с книжной полки и начал читать «Основания новой науки» Джамбаттисты Вико; он понимал, что оказался прав. Теория истории Вико, согласно которой все общества проходят четыре одинаковые стадии развития, была упрощением — ибо при внимательном изучении реальных фактов, скрытых за риторикой Вико, всякий раз, когда итальянец перечислял лишь четыре стадии, в действительности их явно прослеживалось пять. Вейсгаупт всматривался очень пристально, и, как и Джо Малик, чем пристальнее всматривался, тем больше находил пятерок.

Именно тогда произошел великий скачок в поистине уникальном сознании этого человека: он помнил, что, по мнению Иоахима Флорского, протопервоиллюмината XI века, есть три стадии исторического развития человечества: эпоха Отца, когда господствует Закон; эпоха Сына, когда господствует Любовь; и эпоха Святого Духа, когда господствует Радость. Но, в отличие от многих философов, которые бросаются публиковать свои открытия, Вейсгаупт понимал преимущество альтернативного пути. Закон Пятерок следует держать в тайне, чтобы только первоиллюминаты знали о нем и могли с его помощью правильно прогнозировать события. А для того, чтобы ввести остальных в заблуждение, следует реанимировать и опубликовать историческую теорию иоахимитов. Он сам, Кольмер, Мейер Амшель Ротшильд, де Сад и сэр Фрэнсис Дэшвуд — изначальная Пятерка — обсуждали вариант проталкивания теории Вико, а не Иоахима, но Вейсгаупту показалось, что "четыре — это уже чересчур близко к пяти". Но даже при этом прошло немало лет, прежде чем они нашли идеальное прикрытие для продвижения трехступенчатой исторической теории — Г. В. Ф. Гегеля.

«Он безупречен, — писал Вейсгаупт шифром де Молэ из Маунт-Вернона. — В отличие от Канта, сочинения которого можно понять только на родном немецком, труды этого человека лишены смысла на любом языке».

Остальное — по крайней мере, экзотерическая часть этой истории, — известно всем. После Гегеля был Маркс, а после Маркса трехстадийная историческая теория Иоахима Флорского была уже неотделима от любой революционной тактики.

Эзотерическая часть истории, естественно, не была у всех на виду. В 1914 году, когда занималась заря пятой и финальной стадии развития Западной Цивилизации, Джеймс Джойс опубликовал «Портрет художника в юности». Пять глав этого романа не только намекали на пять стадий развития личности главного героя: само изменение стилей от главы к главе наводило на аналогии с другими пятистадийными процессами. Для первоиллюминатов того времени это было чересчур, и они велели Джойсу впредь прикусить язык. Но тут коса нашла на камень, и весь период работы над «Улиссом» Джойс по-прежнему считал, что роман целиком построен на Законе Пятерок. Когда иллюминаты пригрозили обойтись с ним «как с Тиресием» [77] — то есть ослепить, — он наконец согласился пойти на компромисс. «Поминки по Финнегану» порывали с трехступенчатым ритмом Иоахима, Гегеля и Маркса, но не включали funfwissenschaft. Вместо этого была воскрешена четырехстадийная теория Вико — срединный путь, привлекший Джойса синхронистичностями: когда-то он учился в школе на Вико-роуд в Дублине, а позднее жил в доме на улице Джамбаттисты Вико в Риме (Вы в это верите?)