Светлана Белова - Визитатор

Освободившись от лекаря, он тут же погрузился в собственные тревожные мысли и едва не попал под колеса, ехавшей мимо телеги.

Во время сбора винограда с раннего утра и до того момента как солнце начинало клониться к западу, на внешнем дворе аббатства царил несусветный хаос. Поднимая клубы пыли, от давильни к воротам неслись пустые телеги, крестьяне громко спорили с прижимистым келарем 4 4 Келарь — монах, заведующий продовольствием и мирскими делами аббатства за каждый причитавшийся им денье, ослы ревели под тяжестью корзин с виноградом, словом, благочиние напрочь покидало монастырские стены.

Но братия переносила временные неудобства воистину с христианским смирением, если не сказать с едва скрываемой радостью, как впрочем, и любые перемены в однообразии монастырской жизни. Даже самые ревностные исполнители устава, вроде ризничего, сдерживали неудовольствие, в конце концов вино — непременный атрибут церковной службы, да и монашеская трапеза без вина не трапеза вовсе.

Брат Антуан — сторонник чистоты и порядка — тщательно отряхнул припорошенную пылью рясу, отпустил нелестное замечание вслед удалявшейся телеге и двинулся дальше. Он как раз поравнялся с монастырской гостиницей, когда со стороны амбара донесся шум и, о ужас, смех! И не какой-нибудь, подавляемый усилием воли смешок, а самый настоящий здоровый и раскатистый смех!

Он ускорил шаги, обогнул конюшню и направился к амбару, откуда послышался новый взрыв хохота. Ризничий зажал уши руками — нельзя же одобрять подобное бесчинство! Между тем пункт 55 устава, который обязан чтить всякий монах, запрещает часто и громко смеяться.

Немыслимо! Что подумает святой Аполлинарий?! Хорошо еще, что он, брат Антуан, стал свидетелем сего безобразия. Уж он-то побеспокоится о суровом наказании для святотатцев.

Ризничий осторожно выглянул из-за угла и оцепенел от нежданно открывшейся картины. Перед распахнутым настежь амбаром на пожухлой траве развалились — он быстро подсчитал — семь монахов. И, конечно, среди них был пономарь — бездельник и пустобрех.

Брат Антуан схватился за сердце. Семеро трутней бьют баклуши и веселятся в часы работы! Куда смотрит приор? Только и умеет, что гнусавить по утрам устав, а кто будет следить за его соблюдением? Что если святой Аполлинарий разгневается и покарает обитель?

Он с опаской поднял глаза вверх. По синему небу мирно плыли молочной белизны облака. Брат Антуан прочитал краткую молитву и прислушался к разговору. В следующее же мгновение он лишился дара речи.

— А вот теперь, братья, я вам кое-что расскажу.

— Ну-ка, ну-ка, послушаем пономаря.

— Если снова о пирушке в деревенской харчевне…

— Что с того? Лучше послушать еще раз брата Жана, чем зануду приора. А уж если история будет касаться дамы, то…

Пономарь, круглолицый здоровяк, самодовольно ухмыльнулся и подтвердил:

— Да, речь пойдет о молодой даме. Прошу внимания, братья, а кто грамотен, пусть записывает. На сей раз я преподам вам несколько заповедей о том, как можно скоро соблазнить целомудренную девицу.

Слушатели одобрительно загудели — брат Жан имел славу непревзойденного рассказчика. В его устах даже самые тривиальные события превращались в захватывающие дух истории, скрашивая монотонную жизнь братии.

— Так вот. Много лет тому назад случилось мне давать уроки одному мальцу…

Внезапно рыжий монах вскочил на ноги.

— Постойте, брат Жан, не начинайте без меня. Я мигом, только амбар запру.

Остальные монахи недовольно зашумели.

— Вечно вы, брат Гийом, суетитесь не к месту.

— И то правда, после запрете.

Пономарь нетерпеливо поднял вверх руку с толстыми короткими пальцами, призывая к тишине. Брат Гийом вернулся на свое место, монахи расселись полукругом и превратились вслух.

— Итак, братья, как я уже сказал, случилось мне учить грамоте одного мальца, — брат Жан полуприкрыл глаза, погружаясь в воспоминания. — Отец его был известный в Туре купец. Не жаден, назначил мне хорошую плату за уроки, но часто дома не бывал. А вот жена его — скряга — так и норовила за малейшую оплошность из причитавшейся мне платы высчитать. То я на прошлой неделе, говорит, опоздал два дня кряду, то третьего дня раньше закончил урок, то еще чего-нибудь придумает. В общем, изводила меня старая курица, жизни не давала. Но я нашел способ поквитаться с ней. Дело в том, что кроме сына, была у них еще дочь, — брат Жан поморщился и покрутил в воздухе короткопалой пятерней. — Так себе девица, ничего особенного, знавал я и получше. Она как раз в возраст вошла, округлости, где надо, ну точно, как у нашей козы Бланш…