Ник Дрейк - Тутанхамон. Книга теней

Отец мальчика покачал головой.

— Ничего. Мы не держим ночного сторожа, потому что нас тут все знают и наш дом небогат. Мы простые люди. Мы с женой спим наверху, там попрохладнее, но наш сын ночует здесь, на нижнем этаже. Так ему было гораздо проще, если он хотел подвигаться. К тому же он любил глядеть на улицу — для него это был единственный способ увидеть жизнь города. Если ночью мы были ему зачем-то нужны, он нас звал… — Он помолчал, словно прислушиваясь к окружающей тишине в надежде услышать голос своего мертвого сына. — Кем нужно быть, чтобы сотворить подобное с таким любящим, простодушным мальчиком?

Он взглянул на меня в отчаянии, ожидая ответа, но я понял, что не могу сказать ничего, что помогло бы ему сейчас.

Внезапно живая скорбь в его глазах сменилась беспримесной жаждой мщения.

— Когда поймаете, отдайте его мне! Я убью его медленно и безжалостно. Он узнает, что такое настоящая боль!

Но этого я не мог обещать. Отец мальчика отвел взгляд и начал вздрагивать всем телом. Я оставил несчастного отца наедине с его горем.

Мы стояли на улице. На востоке небо цвета индиго стремительно становилось бирюзовым. Хети широко зевнул.

— У тебя вид, как у кота из некрополя, — сказал я.

— Я и голоден, как тот кот, — отозвался он, закончив наконец зевать.

— Однако прежде чем думать о завтраке, давай-ка подумаем об этом молодом человеке.

Он кивнул.

— Злое дело.

— Но удивительно продуманное.

Он вновь кивнул, разглядывая быстро рассеивающуюся темноту у себя под ногами, словно она могла дать ему ключ к разгадке.

— Нынче у нас все вверх ногами и задом наперед. Но если дело дошло уже до того, что хромых беспомощных мальчиков сперва увечат, а потом складывают как будто так и было… — Он изумленно покачал головой.

— Да еще в такой день, главный день праздника… — тихо добавил я.

Мы немного помолчали, дожидаясь, пока эта мысль уляжется в наших головах.

— Возьми показания у членов семьи и слуг. Проверь комнату на все, что мы могли упустить в темноте… и сделай это сейчас, пока следы еще свежие. Выясни, не видели ли соседи чего-то необычного, не околачивался ли кто вокруг. Убийца специально выбрал именно этого мальчика. Кто-нибудь мог его заметить. Ну, а потом отправляйся на праздник и наслаждайся жизнью. Встретимся позже у нас в конторе.

Хети кивнул и повернул обратно к дому.

С Тотом на поводке я прошел до конца переулка и оказался на улице. Бог Ра только-только появился над горизонтом, вновь возродившись после великой мистерии Иного мира — ночи — к новому дню: серебристо-белый, льющий вокруг свой стремительный, безбрежный, блистающий свет. Стоило первым лучам коснуться моего лица, как оно тут же покрылось потом. Я обещал на восходе быть дома, с детьми, но уже опоздал.

Улицы внезапно заполнились людьми. Они появлялись отовсюду — и из особняков знати, скрывающихся за высокими стенами и укрепленными воротами, и из нищих закоулков и усыпанных мусором проходов между домами. Сегодня, в кои-то веки, на улицах не было мулов, нагруженных сырцовыми кирпичами и булыжником, овощами и фруктами; и рабочие-переселенцы, которые в обычный день уже спешили бы к своему тяжелому труду, сегодня наслаждались редким днем отдыха. Высокопоставленные чиновники в белых, со складками, одеждах ехали, вцепившись в борта своих маленьких запряженных лошадьми колесниц, которые со стуком и грохотом катили по городским улицам, нередко сопровождаемые бегущими рядом телохранителями. Те, кто занимал более низкие ступени бюрократической иерархии, вышагивали по улицам в окружении несущих зонты слуг, вместе с богатыми детьми и их охранниками, холеные женщины отправлялись с ранними визитами в сопровождении взволнованных прислужниц; все двигались, словно повинуясь некоему неслышному барабану, по направлению к Южному храму у самой границы города, чтобы присутствовать на праздничных церемониях. Все хотели полюбоваться на прибытие священных лодок со святынями богов и, еще более важно, кинуть взгляд на царя, публично их встречающего — прежде, чем он вступит в самый тайный и священный из храмовых покоев, чтобы соединиться с богами и получить от них их божественные качества.

Но если раньше всякий заботился прежде всего о том, чтобы члены его семейства были как можно более богато, опрятно и красиво одеты, выглядели упитанными и производили самое благоприятное впечатление, то в нынешние времена вынужденной покорности чувства изумления и благоговения сменились неуверенностью и тревогой. Праздники теперь стали уже не те, что я помнил из своего детства, когда весь мир казался сказкой без границ: торжественные шествия и процессии, совершающие остановки в определенных местах, на золотых барках несут в золотых раках божественные фигуры, и все это разворачивается в блистательное действо, представая перед разгоряченными толпами будто огромные изображения ожившего свитка.