Антонио Гарридо - Читающий по телам

— Я вас не понимаю, — перебил Кан.

— Эта женщина — не простая крестьянка. Изящество рук, ухоженные ногти и даже ощутимый аромат духов, который до сих пор исходит от тела, — все это говорит нам, что женщина принадлежала к высшему кругу. А вот убийца пытается убедить нас в обратном, для того он и обрядил ее в грубые одежды. — Мин не спеша прошелся по залу. — Всем известно, что женщины знатного происхождения с детства заботятся о своих ступнях, перевязывая их так туго, чтобы они не могли расти. Но мало кто знает, что эта болезненная деформация, превращающая ступни в маленькие кулачки, у каждой женщины проходит по-разному. Скованные повязкой, большие пальцы загибаются кверху, а прочие — к подошве; бинтование продолжается до тех пор, пока не достигается желаемый результат. И для нас важно, что у каждой ее маленькие ножки будут отличаться от любых других. Потому что, хотя благородные дамы никогда не демонстрируют свои «цветки лотоса» прилюдно, они не оставляют ухода за ногами — и этим занимаются служанки. Итак, любую женщину, пусть даже и без лица, легко опознают их служанки — стоит только взглянуть на их ступни. А именно этого и стремился избежать преступник.

— Да, любопытно… А что насчет раны на груди?

— Ах да! Эта странная выемка! Мой досточтимый предшественник говорил о жестокости убийцы — и это факт бесспорный, вот только я не вижу, по какой причине нам следует заключить, что эта рана была нанесена непосредственно после смерти. Да, верно, она напоминает укусы животного, однако не менее верно и то, что любая собака могла выгрызть этот проем, когда труп уже валялся в проулке.

Кан поджал губы. Затем он в задумчивости перевел взгляд с Мина на клепсидру, отмеряющую время.

— Ну что же, господа. От имени императора благодарю вас за усердие. Если вы снова нам понадобитесь, мы сразу же вас призовем, — объявил министр наказаний. — А теперь, будьте так любезны, мой помощник проводит вас к выходу. — Кан уже повернулся к другой двери.

— Прошу прощения, ваше превосходительство! — осмелился нарушить церемонию Мин. — Еще не высказался Толкователь… Я говорил о нем судье управы, и его степенство согласился пригласить его сюда.

— Толкователь? — удивился Кан.

— Толкователь трупов. Мой лучший ученик. — Мин указал на Цы.

— Мне ничего не докладывали об этом. — Министр сурово взглянул на своего приближенного, тот опустил голову. — А что он может помимо того, что уже сделали вы?

— Вероятно, вас это удивит, однако его глаза способны видеть то, что для остальных — потемки.

— Действительно, это меня удивляет. — Кан посмотрел на юношу с таким недоверием, как если бы ему сказали, что тот способен оживлять мертвых. Немного поразмыслив, министр решился. — Ну хорошо, только давайте побыстрее. Что ты можешь добавить?

Цы вышел вперед и достал нож. «Я почти уверен», — шепнул он себе под нос.

И в следующий момент, к изумлению всех собравшихся, он ткнул ножом в живот покойницы.

— Теперь вы понимаете? — спросил Цы, окровавленной рукой раздвигая кишки.

— Что я должен понимать? — выговорил Кан.

— Что перед нами труп мужчины. А не женщины.

«Это мужчина. А не женщина…»

Когда штатные медики Кана подтвердили, что под кишками и вправду нет женских органов, зато обнаруживаются обрезки мужских, министр надолго онемел. Он медленно осел на табурет и сделал Цы знак продолжать.

Взволнованным, но твердым голосом юноша объявил, что причиной смерти явилось проникающее ранение легкого. Да, по краям раны нет характерных сокращений мышц и розовых затвердений, как бывает, когда режут по живому; нет их и на щиколотках, и на шее, однако он убежден, что смерть наступила из-за раны в легком, поскольку оно разорвалось, будто проколотое остро отточенным предметом.

Перейдя к способу нанесения раны, Цы напрочь отверг версию о животном. Действительно, в правом легком яростно копались, будто стремясь забраться как можно глубже, однако по краям не наблюдалось ни царапин, ни следов от укусов. Ни единого шрамика. Ничего, что указывало бы на нападение зверя. К тому же, хотя ребра у трупа и переломаны, они переломаны «чисто», почти осторожно — как если бы работали щипцами. Не важно, чем их ломали, но создавалось впечатление, что убийца что-то искал в этом теле. И по всей вероятности, нашел.

— И что же это? — не выдержал Кан.

— Этого я не знаю. Быть может, наконечник стрелы, которая обломалась при попытке ее извлечь. Вероятно, она была выкована из какого-нибудь драгоценного металла или несла на себе опознавательный знак, — не знаю, однако истина в том, что убийца взял на себя труд избавиться от всех возможных улик.